20.1

[Норлин Илонвэ]

20.1 Нолофинвэ|Феанаро Обмен телами в духе фильма "Загадай желание", но не ретеллинг фильма.

@темы: Выполнено, Новые заявки, Сильмариллион

Comments

[vinyawende]

Еще 1420 слов


Глава седьмая

У костра Ингвэ и Акларэ пели дуэтом.
Ему досталась партия отчаявшегося квэндо, а ей — квэндо, хранящего надежду.
Он вел счет бедам и горестям, выпавшим на долю эльфов со времен Пробуждения, и говорил, что мир обречен и эльфы вместе тоже. А она возражала ему и утешала его, говоря, что все еще может измениться к лучшему и для мира, и для эльфов. Так они перекликались друг с другом, как будто до того часа, когда квэнди, уже завущиеся эльдар, пришли в Валинор. В Валиноре отчаявшийся квэндо забывал свое отчаяние, и финальную часть песни — торжество радости — Ингвэ и Акларэ исполнили в два голоса.
Когда песнь кончилась, у обоих певцов в глазах стояли слезы. Да и у слушателей тоже. Стараясь понезаметнее вытереть глаза, Нолофинвэ подумал, что этого Феанаро ему уж точно не простит. Но поглядев на Феанаро, понял, что и он стирает слезы.
Из старших эльдар многие плакали, совсем не скрываясь, среди них Финвэ и Индис.
И больше в этот вечер песен не было.
Зато с азартом рассказывали истории о первых днях жизни в Валиноре, от которых как-то незаметно перешли к тому, во что верили квэнди, когда жили на берегах Куивиэнен, и какие верования навсегда исчезли после прихода в Валинор, а какие остались.
Мрачной и жестокой легенды, согласно которой каждому эльда суждено в конце концов раствориться во тьме и обратиться в ничто, никому не было жаль, и говорили о ней недолго, потому что даже в золотом свете Лаурелин рядом с большим теплым костром от нее веяло почти нестерпимым холодом.
А вот о звездах, которые в Валиноре были видны мало, а в Сирых Землях сопровождали всю жизнь квэнди, рассказывали много и с любовью.
Кто-то из нолдор припомнил поверье, что, если увидишь, как падает звезда, и успеешь, пока она летит, загадать самое заветное желание, оно непременно исполнится.
Эта идея была встречена дружным смехом и многими комментариями.
— Тогда мы еще не знали, что звезды не падают!
— Подумать только!
— Леди Варда, наверное, удивлялась больше всех!
— А я до сих пор верю в это, — вдруг негромко сказал Финвэ.
Его все услышали. Посмотрели с удивлением и интересом, ожидая продолжения. И Финвэ продолжал:
— Несколько раз за свою жизнь загадывал я желания на падающую звезду.
Он поднял руку, предупреждая новые возражения в духе "звезды не падают".
— На то, что мне казалось падающей звездой. И желания исполнялись. Даже здесь, в Валиноре. Однажды я стоял на берегу моря, и думал, как не хватает мне моих друзей из нельяр, как я желал бы, чтобы они тоже узнали блаженство Амана... — Финвэ вздохнул. — И когда с неба сорвался и полетел вниз маленький огонек, я загадал, чтобы когда-нибудь они пришли на это побережье. В тот же год лебеди Оссэ привели к этому берегу с Тол Эрессеа, и нельяр, кого мы теперь называем телери, воссоединились с нами.
— Совпадение, — сказал кто-то за спиной короля.
Финвэ не оглянулся и ничего не ответил, слишком увлекли его воспоминания:
— Правда, друга, который был мне дороже всех, среди них не оказалось, — Финвэ снова вздохнул. — Не всем желаниям суждено сбыться. И позже я еще убедился в этом.
По его лицу пробежала тень.
— Вот имен... — начал кто-то и умолк на полуслове.
Финвэ молчал, совсем уйдя в какие-то явно печальные мысли, выражение его глаз стало очень отстраненным, словно он видел что-то, чего не могли видеть остальные, или, наоборот, силился что-то разглядеть вдали, но не мог.
Потом Финвэ тряхнул головой, возвращаясь в настоящее, и улыбнулся.
— Но еще у Куивиэнен я как-то раз загадал желание, чтобы квэнди стали свободны от Темного Всадника и его теней, и вскоре после этого появился Оромэ, — сказал он.
— Ничего себе! — воскликнул Ингвэ. — А я-то думал, когда появился Оромэ, исполнилось мое желание.
Эти слова были встречены дружным смехом.
— Интересно, я загадал его на ту же звезду или на другую? — задумчиво продолжал Ингвэ.
— Можно сравнить воспоминания и досчитать. — предложил Финвэ.
— Точно! – согласился Ингвэ с воодушевлением.
Индис перевела взгляд с одного на другого и покачала головой:
— Да, — сказала она. — А потом можно узнать, кто еще и на какие звезды загадывал такое же желание в те годы. Этого развлечения вам надолго хватит.
Теперь рассмеялись Финвэ и Игнвэ. А успокоившись, Ингвэ сказал:
— Кстати, это поверье живо и здесь. — Он сделал широкий жест рукой. — Где звезды не видны. Те, кто живут на Таниквэтиль, — тут он усмехнулся, зная, что в Тирионе так нередко называют весь народ миньяр. — Говорят, что если в час Смешения Света, в то самое мгновение, когда сияние Тельпериона и Лаурелин равны по силе, всей душой пожелать чего-то, это сбудется.
— А что говорит лорд Манвэ?! — крикнули из толпы. — Все-таки он тоже живет на Таниквэтиль.
Это вызвало новый взрыв смеха.
Ингвэ улыбнулся.
— Лорд Манвэ говорит, что валар не исполняют и не могут исполнить этих желаний.
— Ну, вот, — протянул голос, вроде бы тот же, который до этого уже говорил: "Совпадение", но не с торжеством, как можно было ожидать, а будто разочарованно.
— Но, может быть, их слышит тот, кто выше их, кому подвластно изменять судьбы мира путями неожиданными и странными, и великолепными. Сам Эру Илуватар.
После этих слов на некоторое время сама собой воцарилась торжественная тишина. А потом разговор возобновился.
Но Нолофинвэ уже не следил за его ходом. Все, что он мог слышать — стук собственной крови в ушах. Вернее, крови Феанаро. Ведь если тело его, то его и кровь. Наверное. Какая все-таки чудовищная путаница! И во всем этом виноват Нолофинвэ.
В памяти оживали события того самого вечера: столовая во дворце в Тирионе, ужин, вот он сам сидит за столом, вот Феанаро напротив, напряжение нарастает, такое чувство, что вот-вот что-то случится... горло сжимается, и даже проглотить следующий кусок становится трудной задачей... и все это заливает ровное серебряно-золотое сияние, свет того мига, когда Тельперион и Лаурелин равны по силе... И в это самое мгновение Нолофинвэ подумал, что Феанаро точно не мучается так, как он... и... что он хотел бы…
Трудно было поверить, что капля сиюминутной зависти, одна мысль, родившаяся из раздражения и усталости, могла привести к таким последствиям. Но это единственное объяснение за все время. И Нолофинвэ подозревал, что другого не дождаться до конца вечности.
Лучше б этого объяснения вообще не было!
Нет, не лучше. Конечно, не лучше. Хорошо, что все разъяснилось. Теперь надо просто дождаться Смешения Света. Оно уже скоро. Уловить заветное мгновение и пожелать, чтобы все стало, как прежде. Как должно быть. Чтобы он, Нолофинвэ, опять стал собой, а Феанаро — собой, и каждый мог бы жить своей жизнью.
Да, так он и сделает. Все вернется на свои места. Никто ни о чем не узнает.
Приняв такое решение, Нолофинвэ почувствовал себя лучше. И хорошо, что именно теперь, потому что все как раз начали расходиться на отдых.
Нолофинвэ пошел опять ставить шатры. Но все валилось из рук, и то, что вчера получалось легко и быстро, сегодня не давалось никак. Подошел Феанаро, и Нолофинвэ приготовился к очередному комментарию вроде: "Как не руками", но Феанаро был сильно занят какими-то своими мыслями и только молча присоединился к работе.
Это, как ни странно, не только не помогло, но и сделало вещи еще хуже. В конце концов, они умудрились как-то уронить с такими огромными усилиями поставленный шатер, и все надо было начинать сначала.
И тут как раз появился Финвэ. Посмотрел на шатер, который, лежа на земле, казался почему-то гигантской подстреленной птицей.
— Можем, если хотите, сегодня обойтись без шатра, ваниар вот пришли без шатров, и наши госпожи, — говоря о жене и дочери, Финвэ улыбался с большой нежностью. — Тоже решили свой не разворачивать.
Мысль была заманчивая, еще и потому, что так легче было поймать нужный момент в час Смешения.
— Я только за, — сказал Нолофинвэ.
Феанаро без особого энтузиазма ответил:
— Давайте.
Но быстро принялся укладывать многострадальный шатер. Это у него получилось заметно успешнее, и вдвоем с Финвэ они очень скоро привели шатер в состояние легкого и удобного для переноски свертка.
Нолофинвэ сообразил, что совсем им не помог, и почувствовал укол совести, но они, похоже, вообще не обратили на это внимания. Феанаро был все еще задумчив и довольно рассеян. Финвэ расслаблен и доволен.
— Выбирайте дерево, — сказал он сыновьям.
Они, не думая долго, облюбовали ближайшее, и все трое расположились на ветках.
Нолофинвэ давно так не спал, но устроился с первого раза вполне удобно. Правда, на дорогу Грез ему все равно не хотелось, да и нельзя было. Смешение Света уже началось. Скоро должен был наступить подходящий момент.
И Нолофинвэ ждал, вглядываясь в изменения оттенков света так напряженно, что даже глазам стало больно. Впервые в жизни больно от света. Но Нолофинвэ все равно не закрывал их. Смотрел. Все больше серебра среди золота. Больше. Больше. Еще больше. И наконец хрупкое равновесие.
Только настало и вот-вот уже кончится!
Нолофинвэ заторопился, произнося мысленно:
"Я хочу снова оказаться в своем теле. Хочу быть собой, а не Феанаро, — подумав, добавил: — Пожалуйста".
И закрыл глаза, то ли в ожидании яркой вспышки, которая в прошлый раз была, то ли от страха, что ничего не выйдет.

[Б.Сокрова]

Ага, вот и механизм! Правда, пока только гипотеза...

[vinyawende]

Б.Сокрова, ага и еще раз ага)))

[Гость]

Куда же без Эру) А он большой оригинал)

[vinyawende]

Гость, да никуда... и, конечно, он большой оригинал, иначе не стал бы вообще всю эту кашу с Ардой заваривать)))

[vinyawende]

Сегодня небольшой кусочек. Всего 970 слов.


Глава восьмая

Феанаро и утром продолжал неотступно думать о чем-то, при этом все чаще глядя на Нолофинвэ. И чувствуя взгляд брата, Нолофинвэ опять не мог есть и с трудом мог дышать. Ему то и дело казалось, Феанаро уже догадался, что это он во всем виноват. Догадался и ждет, пока они останутся наедине, чтобы обрушить на него всю силу своего гнева. Впрочем, нет, если бы догадался, то ждать не стал бы, сразу бы все обрушил.
Так что ничего Феанаро не понял и не знал. Можно было успокоиться, но Нолофинвэ от этих мыслей легче не становилось. Он всегда считал, что достойный эльда должен принимать на себя ответственность за последствия своих решений и дел. Все последствия. Бежать же и прятаться или утаивать свою ошибку — слабость и трусость. А раз так и раз все исправить в прошлое Смешение Света не получилось, Нолофинвэ обязан был сам рассказать обо всем Феанаро. Именно это будет честно и правильно.
Но до чего тяжело.
Брат никогда не любил его, и никогда не станет любить — это Нолофинвэ понял давно, а теперь понимал даже причины этого, хотя все равно было обидно. Но после того, как Феанаро узнает, что это Нолофинвэ по глупости поменял их местами... Феанаро его возненавидит. И не важно, что сам Нолофинвэ пострадал тоже...
Феанаро его возненавидит и будет прав.
Но признаться все равно надо. Только не здесь. Не на глазах у всех. Страшно представить, как Феанаро отреагирует на такие новости.
— Мне нужно с тобой поговорить, — тихо сказал брату Нолофинвэ.
Феанаро почему-то вздрогнул. Может быть, от предчувствия? Или просто от неожиданности. Пожал плечами и ответил:
— Ну, так говори.
Нолофинвэ покачал головой.
— Нет, не здесь. Давай отойдем от лагеря.
— Скоро уже все тронутся, — заметил Феанаро.
— Пожалуйста, мне очень нужно.
Слова дались с трудом. Он уже долго ни о чем Феанаро не просил. Но по сравнению с признанием, которое еще предстояло сделать, это была мелочь.
— Ладно, — согласился Феанаро.
И они вдвоем отошли от родных, которые, беззаботно болтая, подкреплялись хлебом и фруктами. Финдис, увидев, что братья куда-то уходят вдвоем, бросила на них вопросительный взгляд, но Нолофинвэ только прибавил шагу. Потом по лагерю пошел еще быстрее, не отвечая ни на чьи приветствия. Будущее признание, казалось, жгло ему язык, не давая произнести что-то другое.
Нолофинвэ думал только о том, как бы скорее выйти за пределы стоянки и сказать уже все, а там будь что будет.
Но когда лагерь кончился, решимость Нолофинвэ кончилась тоже. Он стоял перед Феанаро молча, не в силах начать.
Тот нахмурился.
— Зачем ты меня сюда притащил?
Это подтолкнуло Нолофинвэ. Он заговорил быстро, будто с разбегу бросился в воду:
— Это я. Я сделал так, что мы поменялись телами.
Получилось явно слишком быстро, смысл за словами не успел.
— То есть не я сделал, — поправился Нолофинвэ. — Я пожелал, чтобы это случилось в то самое мгновение, когда Два Древа сияли с одинаковой силой. И желание исполнилось.
Вот. Он сказал это. Теперь все.
Феанаро потрясенно молчал. Долго.
Нолофинвэ ожидал, что брат вот-вот закричит. Может, попробует ударить его, как в тот вечер в мастерской.
Но Феанаро только улыбнулся очень странной, совсем безумной какой-то, улыбкой и сказал, не повышая голоса:
— Ты забрал у меня отца. И дом. А теперь и меня самого. Мое тело — плоть от плоти моих родителей. Часть меня. И его ты отнял. Ты... Ты... Я не знаю слова, чтобы назвать тебя!!! — последнюю фразу он все-таки выкрикнул со злостью и отчаянием, а потом продолжал опять обычным голосом, но все еще со злостью: — Я тебя ненавижу. Если бы я мог, я пожелал бы, чтоб тебя не было.
Феанаро сжал кулаки, потом застонал, как от боли, и резко повернулся к Нолофинвэ спиной.
Это вернуло Нолофинвэ способность говорить, которой он будто лишился, услышав "ты забрал у меня отца".
— Я никогда ничего не хотел забирать у тебя, Феанаро! — воскликнул Нолофинвэ. — И не забирал. Честно! То есть до того дня. Но это была случайность. Я просто хотел, чтобы ты почувствовал себя на моем месте, а сам я оказался бы на твоем, потому что так легче... я думал... правда... Я очень виноват перед тобой. Я знаю. Пожалуйста, прости меня. Я прошу. Я умоляю, прости!
В голосе Нолофинвэ зазвенели слезы. Потом слезы покатились по щекам. Но ему даже не было стыдно за это. Больше того, он даже не думал, что ему должно быть стыдно или будет стыдно после. Он только хотел, чтобы Феанаро его услышал и понял. Чтобы знал, Нолофинвэ вовсе не желал что-то отнять у него. В то, что брат его простит, Нолофинвэ, на самом деле, не верил. Но не мог не просить прощения.
— Уходи, — глухо откликнулся Феанаро. — Уходи, пока я не сделал что-нибудь, чего нельзя будет скрыть.
Вот и все. Настаивать бессмысленно.
Нолофинвэ повернулся, чтобы идти обратно к лагерю, где, судя по звукам, долетавшим с той стороны, нолдор и ваниар уже снялись с места и выдвинулись в путь. Отойдя на несколько шагов, он, наконец, заметил, что по щекам текут слезы, капают с подбородка... торопливо стер их. Но из глаз они продолжали течь, и Нолофинвэ приходилось стирать их снова и снова.
— Стой, — все так же глухо сказал Феанаро.
Нолофинвэ замер, не поворачиваясь. Неужели все-таки?
— Когда будет Смешение Света, пожелай, пожалуйста, — вежливое слово Феанаро выплюнул, как худшее из оскорблений. — Чтобы все стало, как раньше. Раз уж твои желания так чудесно сбываются.
Теперь нужно было еще признаться, что Нолофинвэ уже пробовал, и ничего не получилось. Но это было уже выше его сил. И Нолофинвэ только кивнул в знак того, что попробует. А потом медленно, очень медленно, двинулся дальше.
Феанаро не пошел за ним сразу, но потом обогнал уже на дороге, по которой они шли вместе с другими эльдар.
Нолофинвэ не решился окликнуть его, чтобы узнать, куда он идет.
Нолофинвэ, по правде говоря, было совершенно все равно. Он впал в какое-то странное состояние, когда его уже ничто не трогало. Ни музыка, ни голоса эльдар, ни смех, ни даже свет... Этого всего как будто вообще не существовало. Как будто Нолофинвэ заблудился в Сирых Землях и упал на дно глубокого-глубокого ущелья, куда никакие звезды ни разу не заглядывали. И не заглянут.

[Гость]

вот и вскрылись все раны, может им станет легче. Отрывок берет за душу

[vinyawende]

Гость, легче им станет... наверное... потом когда-нибудь... а пока вскрылись еще не все раны...

Спасибо за отзыв!

[Гость]

Мой любимый автор, знаю, кто прошу невозможное, но так хочется взглянуть на эту ситуацию глазами Феанаро!

[vinyawende]

Гость, ой, любимым автором назвали... вот я сейчас очень засмущалась и вообще... спасибо!

А что касается возможности взглянуть на ситуацию глазами Феанаро... ну, фокальным персонажем он не станет, но в следующих главах будет больше о нем и его роли в этой истории.

[Гость]

Спасибо большое, жду с нетерпением продолжения.

[Kaly]

Феанаро, конечно, в своем репертуаре. Ты забрал у меня всё!
Прямо так всё и было. Ага. Брат же не сам надумал родиться, наверное, это было желание родителей.
Вот мастер гениальный, оратор - всех переорёт. А мозгами думать так и не научился.

А что касается причин обмена телами, я сомневаюсь, что в этом виновато неосознанное желание Нолофинвэ.

[vinyawende]

Гость,

Kaly, Феанаро, конечно, в своем репертуаре, да. Но, имхо, здесь ему это простительнее, он еще совсем молодой эльда. Так что, честно говоря, мне очень жалко его.

И в каком-то смысле для него все так и есть, хотя он сам выбрал покинуть дом незадолго до рождения Нолофинвэ, и это, естественно, привело к тому, что они с Финвэ стали видеться реже и общаться меньше... и это печально. А тут еще родился Нолофинвэ, и хотя он был вообще не в курсах... в общем, как-то так и получилось, что Нолофинвэ во всем виноват... никто не говорит, что это справедливо, но... так получилось.

Они еще поговорят об этом. Наверное.

А что касается причин обмена телами, я сомневаюсь, что в этом виновато неосознанное желание Нолофинвэ.

Ну, об этом они точно еще поговорят

[Гость]

А я не удивлюсь, если окажется, что Феанаро тоже чего-то пожелал в тот момент.

[vinyawende]

Гость,

по сути, это спойлер

А с комментарием про Финдис и цвета тоже вы были?

[Гость]

да. Это я)

[vinyawende]

Гость, мне прямо любопытно увидеть вас в аватарку! Может, напишете в ю-мейл? Но если не хотите, то не надо.

Спасибо за комментарии!

[vinyawende]

Еще 2250 слов. Вообще это должен был быть пятничный фрагмент, конечно. Но я провозилась и не успела. Уже начилась суббота, и вряд ли сегодня я успею написать что-то еще. Так что это за пятницу и субботу, получается.

Хотела на один из комментариев выше написать, что подробнее о Феанаро будет в этой главе, но в этой главе до Феанаро буквально не дошли герои. Да и события тоже. Но в следующей уж точно будет подробнее про него и про то, что творится у него в голове.

Глава девятая

В этом состоянии его и нашла Финдис. Сильно сжала руку, зашептала на ухо:
— Нольо, ты меня слышишь? Что случилось?
— Слышу, конечно, — отозвался он.
Это был простой вопрос, в отличие от второго. При мысли, что на второй тоже надо отвечать, на Нолофинвэ накатила страшная усталость. Захотелось сесть на землю прямо посреди дороги и никуда больше не идти. Только он ведь не малыш, которому простительно так набегаться, чтоб сил уже не было, а потом где они кончились, там и упасть. Он взрослый эльда, сын короля нолдор, он не может позволить себе такого в этой толпе путешественников.
— Тогда почему не отвечаешь? — продолжала Финдис.
— Как? — растерялся Нолофинвэ. — Я отвечаю.
Финдис хмыкнула.
— Да, теперь. Но я уж думала, мне придется потрясти тебя, как дерево, на котором созрело слишком много плодов, чтобы привлечь твое внимание.
Она улыбнулась, и это было, будто он из своей пропасти увидел небо, полное звезд, как на побережье. Звезды там были яркие, крупные, словно спелая вишня, но, конечно, другого цвета.
Нолофинвэ улыбнулся сестре в ответ.
— Спасибо, что пришла, — сказал он.
— Да не за что, — ответила она, глядя на него с беспокойством. — Что все-таки у вас произошло с Феанаро? Я его видела, от него только что искры не летят. А ты будто грезишь на ходу. Давай же, рассказывай!
И Нолофинвэ рассказал ей все.
— ... я уже знаю, что во второй раз загадать желание не поможет. Я пробовал, но ему не сказал. Получается, теперь еще и обманул его этим умолчанием, — расстроенно закончил он.
Финдис, до того слушавшая очень внимательно, после этих слов глубоко вздохнула и спросила:
— Знаешь, что мне кажется в этой истории самым странным?
— Все? — предположил Нолофинвэ.
На бледных губах появилась слабая усмешка, впрочем, без тени веселья.
Финдис улыбнулась в ответ и отрицательно покачала головой.
— Нет. Все мне казалось странным три дня назад, теперь я уже привыкла, — она сделала небольшую паузу и добавила: — отчасти. Я даже готова поверить, что ваш обмен телами действительно произошел из-за загаданного желания, должно же у него быть хоть какое-то объяснение. Но непонятно, почему именно это желание сбылось? Я хочу сказать, оно ведь было мимолетным? Ты никогда раньше не мечтал быть Феанаро, правда?
Нолофинвэ яростно замотал головой.
— Конечно, нет. Я любил его в детстве, ты знаешь. Хотел, чтобы он был моим старшим братом, не только по названию, но и на самом деле, как у всех. Но быть им я никогда не мечтал, определенно.
— Значит, нельзя сказать, чтобы это было твое самое заветное желание, такое, которое всегда было бы с тобой много лет, чтобы тебе и жизнь была не в радость без него... А даже такие желания не всегда исполняются, — продолжала рассуждать Финдис. — Мне кажется, мы упускаем из виду что-то очень важное, — она задумчиво умолкла на несколько мгновений и вдруг сказала: — Думаю, надо расспросить отца.
Идея хоть в малейшей степени вовлекать отца во все это Нолофинвэ совсем не вдохновляла.
— О чем? — спросил он.
— О тех его желаниях, которые не сбылись.
— Он же рассказал про своего друга Эльвэ, — напомнил Нолофинвэ.
— Но не только это его желание не сбылось, — ответила Финдис.
— Да, — согласился Нолофинвэ. — Но и ты, и я, и каждый в Амане может без расспросов догадаться, каким было другое несбывшееся желание. Зачем лишний раз говорить об этом?
— Затем, что наши предположения и так очень неточные, и нужно удостовериться во всем, в чем возможно, — ответила Финдис.
Нолофинвэ с сомнение посмотрел на нее, но потом сказал:
— Ладно, я спрошу...
— Нет, — остановила его Финдис. — С отцом я поговорю сама. А ты иди к Ингвэ и побеседуй с ним. Его тоже нужно расспросить, он наверняка знает об этом поверье больше, чем рассказал вчера.
— Мне идти к Ингвэ? В таком виде? — изумился Нолофинвэ.
— Да, в таком, — ответила Финдис. — Дядя все равно ответит. А привлечь к делу Феанаро, чтобы он изобразил тебя, сейчас вряд ли получится.
С этим Нолофинвэ не мог поспорить.
— Ладно, пойду, — согласился он.
— Вот и правильно, — сказала Финдис и добавила: — Позже увидимся. Не грусти. И не вини себя слишком.
С этими словами она исчезла в толпе.
А Нолофинвэ стал искать Ингвэ, в то же время раздумывая, не окажутся ли Ингвэ с отцом опять где-нибудь вместе. Тогда ничего выяснить не получится.
Но в этом Нолофинвэ повезло. Ингвэ оказался не только не рядом с Финвэ, но и вовсе один. Шел, то ли размышляя о чем-то, то ли просто разглядывая попутчиков.
Айя, — окликнул его Нолофинвэ.
И задумался, какое обращение добавить. Сам он звал Ингвэ дядей, но Феанаро, конечно, ни в коем случае не мог так к нему обратиться. Во время официальных церемоний Феанаро, если нужно было, называл Ингвэ Ингараном, а вот так просто... Нолофинвэ, кажется, вообще никогда не видел, чтобы они разговаривали.
— Айя, Финвион, — ответил Ингвэ, избавив Нолофинвэ от мучений, потому что теперь добавлять какое бы то ни было обращение стало уже поздно.
Финвион... Нолофинвэ вздрогнул, на миг подумав, что Ингвэ каким-то образом разглядел, кто он на самом деле. Ведь его звали Финвионом, еще недавно. Вернее, звали его Финвэ, но, чтобы отличать от отца, называли Финвэ Финвион или просто Финвион. Ингвэ и сейчас временами его так называл.
Все эти мысли пронеслись в уме Нолофинвэ за одно-единственное мгновение, а уже в следующее он вспомнил, что и Феанаро в детстве носил имя Финвэ и, должно быть, его тоже называли Финвионом. А Ингвэ, наверное, до сих пор называл. Ему иногда трудно бывало избавиться от давних привычек.
В чем он и сам время от времени каялся.
— Я уже очень стар, — говорил Ингвэ, виновато улыбаясь. — Я всегда был стар. Правда, с годами я становлюсь моложе, но дело продвигается очень медленно, — добавлял он.
После этого трудно было сердиться на него, первого из Пробужденных.
Но Феанаро, наверняка, справлялся. Он не любил, когда его называли не Феанаро, и Ингвэ тоже не любил, начиная, вероятно, прямо с того дня, когда Финвэ решил взять в жены Индис.
— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал Нолофинвэ.
И передернул плечами, вспомнив, что один разговор, начатый с этих слов, сегодня уже успел плохо кончиться. Впрочем, он в любом случае закончился бы плохо. А с Ингвэ Нолофинвэ вряд ли удастся поссориться, даже в облике Феанаро.
Тем более пытаться в самом деле изобразить из себя Феанаро Нолофинвэ на этот раз не собирался, не было ни сил, ни желания, ни идеи, как Феанаро мог бы вести такой разговор. Так что Нолофинвэ решил просто держаться отстраненно и надеяться, что этого хватит.
— Об обычае, про который ты рассказал вчера, — продолжал Нолофинвэ.
Ингвэ посмотрел на него молча, потом заметил:
— Вчера я рассказывал о разных обычаях.
— Об обычае загадывать желание в час Смешения Света, в тот момент, когда золота и серебра становится поровну, — уточнил Нолофинвэ.
Ингвэ продолжал на него смотреть.
Нолофинвэ почувствовал себя неуютно под этим взглядом, чего с ним обычно не бывало.

[vinyawende]

— Что ты хотел узнать? — наконец спросил Ингвэ, видимо, отчаявшись дождаться продолжения разговора от своего собеседника.
И Нолофинвэ сообразил, что действительно стоило бы уже что-то сказать. Но слова, которые он обдумывал по пути к Ингвэ, куда-то делись, а сейчас мысли кружились вокруг чего угодно, но только не нужной темы.
О чем же спросить? В уме пронеслось: "Это правда? Правда, что желания сбываются? И действительно их слышит и воплощает в жизнь сам Эру?".
— Я хотел узнать, как ты оцениваешь достоверность...
Нолофинвэ остановился на половине фразы, понимая, что его попытка изобразить сдержанный и чисто научный интерес сейчас утонет в потоке заумных слов. Совершенно не похоже на Феанаро, да и на самого Нолофинвэ. Вообще ни на что не похоже.
— Верю ли я, что это и в самом деле работает? — пришел на помощь Ингвэ. — Я не верю, я знаю. Такие случаи были и у меня, и у иных эльдар, хорошо мне знакомых. Некоторые из них еще можно принять за совпадения, как то, о чем мы говорили вчера, но другие гораздо более индивидуальны, неожиданны и потрясающи, но и более личны, поэтому, извини, я не могу сказать тебе о них, как не мог сказать и вчера.
"Достаточно неожиданны и потрясающи, чтобы сравниться с переселением в чужое тело?" — подумал Нолофинвэ.
Но о таком спрашивать уж точно не стоило, если, конечно, не решиться посвятить Ингвэ вообще во все. А к этому Нолофинвэ определенно был не готов. Нужный вопрос в голову по-прежнему не приходил.
— Но то, что желания исполняет сам Эру, только предположение? — спросил Нолофинвэ, просто чтобы продолжить разговор.
— Предположение, — подтвердил Ингвэ. — Но, я думаю, единственно возможное предположение.
Теперь Нолофинвэ только посмотрел на него вопросительно.
— Раз это не валар и не их помощники майяр, остаются только две возможности: сам Эру или падшие айнур. Но падшие не могут делать того, что не под силу и светлым владыкам, если только мы не говорим о разрушении. К тому же я никогда не слышал, чтобы из исполненного желания вышло какое-то лихо. Только благо, неожиданное, но долгожданное и прекрасное.
"В нашей истории прекрасного блага что-то не видно," — мрачно подумал Нолофинвэ.
И тут ему в голову, наконец, пришел вопрос, который действительно мог многое прояснить. Если Ингвэ ответит, конечно.
— А есть какая-то закономерность, какие желания исполняются, а какие нет?
Ингвэ посмотрел на Нолофинвэ как-то совсем уж пронзительно.
— Нельзя сделать бывшее не бывшим: повернуть время вспять или изменить итог уже совершившегося события, — ответил он. — Изменения возможны, даже такие, которые противоречат известным нам законам Арды, но только в настоящем и будущем.
"Изменения, которые противоречат законам Арды" — это было ближе к ситуации, в которой оказались Нолофинвэ и Феанаро, чем все, что до сих пор говорил Ингвэ.
— Кроме того, нельзя своим желанием изменить судьбу других эльдар против их воли, — продолжал Ингвэ.
И опять посмотрел на Нолофинвэ так, словно хотел увидеть его насквозь или в самом деле видел.
"Но я ведь изменил судьбу Феанаро! – мысленно запротестовал Нолофинвэ. — Хотя как, если нельзя...".
Додумать эту мысль мешал взгляд Ингвэ.
— Невозможно, ничего не получится, — сказал Ингвэ настойчиво и в то же время сочувственно.
Нолофинвэ, честно сказать, не понимал, почему Ингвэ решил особенно выделить именно этот момент.
Но Ингвэ смотрел и смотрел, а потом Нолофинвэ словно по голове стукнуло осознанием: Ингвэ же видит перед собой Феанаро. Вот и подумал, что Феанаро захочет так вернуть к жизни свою мать.
— У меня и в мыслях не было, — выдохнул Нолофинвэ.
А вот у Феанаро могло бы быть. Наверное. Если бы вся эта история не отвлекла его. Впрочем, если бы не эта история, Феанаро в возможность изменить все, просто загадав желание, наверняка не поверил бы. Как не поверил бы и сам Нолофивнэ. Теперь-то, конечно, трудно не верить.
— Хорошо, если так. Бесплодные надежды только усиливают горечь, — сказал Ингвэ.
Нолофинвэ подумал, что Феанаро, наверное, ответил бы что-то очень резкое, если б Ингвэ вздумал обсуждать с ним эту тему. Или сбежал бы.
Говорить резкости не хотелось Нолофинвэ не хотелось, но вот сбежать, наверное, самое время. Сведения для размышлений он уже получил, и теперь было бы хорошо над ними вправду поразмыслить. Других вопросов не было...
Так что, наскоро поблагодарив Ингвэ за беседу, Нолофинвэ прибавил шагу и вскоре шел уже среди незнакомых эльдар. Это было как раз то, что нужно, чтобы подумать.
Нолофинвэ снова и снова возвращался в памяти к разговору с Ингвэ, и каждый раз результат выходил один и тот же, но странный: если изменить чужую судьбу вопреки воле нельзя, значит, Феанаро и сам желал того, что случилось.
Но такого не могло быть.
Феанаро ясно дал понять, как ужасно для него все произошедшее... Впрочем, оно и для Нолофинвэ ужасно, и он бы никогда даже на секунду не подумал ни о чем таком, если бы знал, что это сбудется. Но он не знал и подумал, а оно сбылось. Так может, и Феанаро? Но как тогда быть с утренним разговором? Ведь Феанаро во всем...
От размышлений Нолофинвэ отвлекло появление Финдис.
— Как дела? — спросил ее Нолофинвэ.
— Ты был в общем-то прав, — вздохнула Финдис. — Ничего особенно нового я не узнала. Отец действительно желал, чтобы Мириэль вернулась к жизни. Отчаявшись уговорить ее, он специально ездил на побережье и часами, днями напролет ждал, пока упадет звезда, а потом загадывал желание. Несколько раз. Но Мириэль так и не возродилась.
— Правильно, — сказал Нолофинвэ и, поймав удивленный взгляд Финдис, пояснил: — Ингвэ сказал мне, что нельзя изменить своим желанием чужую судьбу против воли. И если она не хотела возрождаться, его желание не могло сбыться. История нашего отца подтверждает наблюдения Ингвэ.
Финдис кивнула.
— Да, в такое можно поверить. Ведь Эру дал свободную волю всем своим детям, и пренебречь желанием одного, чтобы исполнить желание другого, означало бы предпочесть одного другому, — ее лицо просветлело, как будто она узнала ответ на сложную загадку, которую долго не могла разгадать. — Этого нам и не хватало.
— Ты даже не сомневаешься, что желания исполняет и в самом деле Эру, — заметил Нолофинвэ.
Финдис пожала плечами.
— Кому же делать это, если не ему.
Интонация была почти такая же, как у Ингвэ, когда он сказал: "единственно возможное предположение", только с еще большей уверенностью. Сестра явно понимала и принимала это легче, чем Нолофинвэ. Он хотел бы узнать как, но момент был уже упущен.
Радость узнавания во взгляде и лице Финдис погасла, уступив место сосредоточенности. Она даже губу закусила, раздумывая над чем-то, а потом сказала:
— Похоже, следующий, с кем стоит поговорить, — Феанаро.
Нолофинвэ понимал, что сестра права. Но его все равно передернуло от этой перспективы. Вина его уже не мучила, по крайней мере, не так ужасно, как утром, зато появились недоумение и раздражение, и где-то глубоко в душе начинал шевелиться гнев.
— Ему, наверное, есть, что нам сказать, — продолжала Финдис. — Вернее, тебе.
— Возможно, что я и благосклонность Эру у него отнял, — предположил Нолофинвэ без энтузиазма.
— Возможно, — согласилась Финдис. — Только ты не расстраивайся и не распаляйся раньше времени, надо во всем разобраться. Понимаешь?
Она посмотрела на него строго, как в те времена, когда он был маленьким, а она жутко взрослой, почти как мама. Правда, теперь эффект самую малость портило то, что смотрела она снизу вверх.
Нолофинвэ улыбнулся.
— Я постараюсь, — пообещал он.
И они с Финдис отправились искать Феанаро. Наугад, потому что рядом с отцом его сегодня с самого утра не было, и Финвэ даже спрашивал у Финдис о нем, а к кому еще Феанаро мог прибиться по дороге, при том что он все еще в теле Нолофинвэ, они не представляли.

[Гость]

Думаю можно сказать об одной черте характера Феанаро. Как бы точнее написать. Моя Судьба только в моих руках. Какое-то вмешательство свыше, да еще и нарушающее естественный ход вещей, не вписывается в привычную картину мира, воспринимается как навязывание и несвобода. К таким же взглядам склонен и Нолофинвэ, но он менее категоричен. Сказывается влияние матери. А Финдис наоборот легко принимает такое положение вещей. В этом она близка матери, и в целом ваниар. Какие разные дети у Финвэ)

И мне нравится момент, когда Нолофинвэ только замечает зарождающийся гнев, а Финдис уже замечает это и просит его не распаляться

[vinyawende]

Гость, про детей Финвэ соглашусь, это, в общем, примерно то, что я и хотела написать. Рада, что это считывается. Спасибо за комментарий!

И мне нравится момент, когда Нолофинвэ только замечает зарождающийся гнев, а Финдис уже замечает это и просит его не распаляться

)))))

Угу, она молодец, и хорошо его знает!

[Гость]

Очень интересный текст, прочитала все с огромным удовольствием!!! Спасибо, автор! С нетерпением жду продолжение!

[vinyawende]

Гость, спасибо!

Продолжение будет обязательно. Мне стыдно, что я затянула с этим, но так вышло. Но продолжение будет обязательно, текст не замер, все нормально.

[Гость]

Очень интересно. Прочла запоем! Люблю фанфики про налаживание братских отношений между Ноло и Феанаро (У вас они особенно удаются). Понравилась Финдис, фанфиков с которой по пальцам пересчитать, и еще лучше то, что сестра не картонка на фоне братьев.
Отдельные лучи добра за описание семейства Ингве (про них, кроме как у вас нигде не видела), а то везде только канонный Ингвион, будто больше детей у Верховного короля эльдар детей и не было(ага, в эпоху Древ-то !)
С нетерпением жду продолжения!

[Гость]

А я уж было обрадовалась, что автор написал долгожданное продолжение

[vinyawende]

Гость, спасибо за отзыв! Мне очень приятно, что вы оценили героев и главных, и не главных. У Ингвэ, по Толкину, было много детей, еще когда у Финвэ был только Феанаро. Правда, не уточняется сколько. Я придумала ему шестерых: трех сыновей и трех дочерей, но тут они еще не все родились.

Гость, ох, мне очень стыдно. Я как-то собиралась до Нового года дописать, но не было времени, и я что-то совсем отложила это дело в долгий ящик. Но я постараюсь закончить. Правда. И, я надеюсь, то, что кто-то это продолжение еще ждет, подстегнет процесс. Спасибо за комментарий!

[vinyawende]

Уважаемые читатели! На этот раз не ложная тревога. ФИК ЗАВЕРШЕН! Сейчас выложу сразу три оставшиеся главы. Спасибо всем, кто все это время ждал продолжения! Я надеюсь, оно вас не разочарует. Простите, что ждать пришлось так долго.

Глава десятая

На этот раз в поисках им решительно не везло. На глаза попадался кто угодно, но только не Феанаро, и в конце концов Нолофинвэ поймал себя на том, что пытается найти в толпе лицо именно Феанаро, а не свое собственное, как следовало бы.
Он поделился этим открытием с Финдис, потом спросил встревоженно:
—Как думаешь, я мог его из-за этого просто не заметить?
—Нет, — заверила сестра. — Я же все время была с тобой, а я уж точно способна узнать своего брата, когда вижу его. Обоих своих братьев, что сейчас особенно важно.
Она ободряюще улыбнулась.
—Да, конечно, — согласился Нолофинвэ и немного расслабился.
Но облегчение не продлилось долго: он был утомлен, раздражен, и очередное Смешение света, которое как раз началось, не прибавило ему хорошего настроения.
Объявили привал. Это могло, наверное, сделать поиски легче. Однако Нолофинвэ уже почти готов был просто махнуть на них рукой.
И тут кто-то воскликнул:
— Айя, Нарьо!
Нолофинвэ в первый момент не понял, что обращаются к нему, и Финдис пришлось самой развернуть его на голос.
К ним быстро приближался Нариндиль — любитель похищать своих друзей от их отвратительных родственников. Его только не хватало!
— Айя... — безрадостно откликнулся Нолофинвэ и почти вопросительно прибавил: — Нарьо.
Имя он угадал правильно, судя по тому, как усмехнулся Нариндиль. Должно быть, это была их с Феанаро общая шутка из тех, что с каждым разом становится все смешнее. Пожалуй, и правда забавно.
— Я тут видел твоего брата, — продолжал тем временем Нариндиль. — Кажется, у него случилось что-то. Но я не решился подходить.
При этом голос у него был и впрямь обеспокоенный.
И Нолофинвэ подумал, что, может быть, зря невзлюбил его сразу. Потом подумал, что дело тут, возможно, вовсе не в умении Нариндиля сострадать малознакомым эльдар, о которых ему вряд ли доводилась слышать хоть одно доброе слово, просто он каким-то образом почувствовал, что в теле Нолофинвэ сейчас Феанаро.
А уж после этого в голову Нолофинвэ пришла мысль, которой следовало бы появиться там сразу же. Феанаро, похоже, наконец нашелся.
— Видел моего брата? Где? Я как раз ищу его! — воскликнул Нолофинвэ.
— В буковой роще на краю лагеря, — с готовностью ответил Нариндиль, рукой указывая направление.
— Спасибо! — поблагодарил Нолофинвэ, уже устремляясь туда.
— Удачи! — крикнул ему вслед Нариндиль.
— Не беги, — шепнула Финдис, поравнявшись с Нолофинвэ. — Ни к чему привлекать лишнее внимание.
Нолофинвэ раздраженно дернул головой, но, признавая правоту сестры, пошел шагом. Быстрым шагом.
— Просто не хочу, чтобы он куда-нибудь подевался скорее, чем мы до него дойдем.
— Я тоже этого не хочу, — вздохнула Финдис. — Но вряд ли Феанаро станет разгуливать по всей стоянке, если ему плохо.
— Я-то разгуливаю, — ответил на это Нолофинвэ.
Жалеть Феанаро ему сейчас вовсе не хотелось. Со вчерашнего вечера он провел больше, чем достаточно времени за этим занятием. А взамен не получил не только сострадания, даже правды. Ничего, кроме обвинений, от которых он почувствовал себя хуже тварей Темного Всадника.
И теперь Нолофинвэ вовсе не отказался бы заставить и Феанаро испытать то же самое. Вот только не выйдет. Феанаро для таких ощущений не приспособлен природой. С этого все и началось.
Финдис на ходу взяла Нолофинвэ за руку, отвлекая от горьких мыслей.
— Я понимаю, — С этими словами она нежно сжала руку Нолофинвэ. — Но все-таки, не давай гневу ослепить себя. Помни, если то, что мы выяснили, верно, вы оба содействовали обмену.
— А я и не отказываюсь от этого! — воскликнул Нолофинвэ.
На голос тут же обернулись несколько эльдар.
— Но что он устроил утром? — продолжал Нолофинвэ гораздо тише, но с не меньшим возмущением. — Он-то вовсе не торопился признать свою часть вины. Наоборот.
Финдис снова вздохнула.
— Знаешь, — начала она увещевательным тоном, но тут же остановилась. — Нет, пусть Феанаро сам за себя скажет, что сможет. Только, пожалуйста, дай ему сказать.
— По справедливости, это я должен сделать, — мрачно согласился Нолофинвэ, сделав ударение на слове "это".
А про себя подумал, что даже если бы он и не намеревался слушать Феанаро, помешать тому высказаться вряд ли получилось бы. Мысль была неприятной, и Нолофинвэ зашагал еще быстрее, словно от этого она могла бы отстать.
Финдис на этот раз не упрекнула его, а только сама прибавила шагу.
До самой буковой рощи они шли молча, даже на приветственные оклики встречных эльдар отвечали только кивками, чтобы не задерживаться дольше необходимого. Но все равно дорога заняла немало времени из-за размеров лагеря и царившего в нем всеобщего оживления. В роще, правда, было тише и спокойнее, чем в других местах, но тоже далеко не пустынно.
И все-таки Феанаро умудрился найти себе укромный уголок: среди самых старых деревьев, где тенистая прохлада малость переставала уже быть приятной и становилась тревожной. Феанаро сидел на земле, прислонившись к стволу дерева, и как будто грезил.
При этом лицо, которое еще недавно было и всегда должно было быть лицом Нолофинвэ, имело выражение такой отстраненной сосредоточенности, что не узнать в этом эльда Феанаро было невозможно. По крайней мере, на взгляд Нолофинвэ.
Всем своим видом Феанаро будто говорил: "Оставьте меня в покое! Не приближайтесь, не то пожалеете!" Нолофинвэ даже не сомневался, что в самом деле пожалеет очень скоро. Но это не причина, чтобы отступить. Никогда, а особенно не теперь.
Вот только, с чего начать разговор, он тоже не знал. Вернее, не знал, как начать так, чтобы не сорваться сразу на крик, не превратить все в очередную безобразную ссору.
Пока Нолофинвэ перебирал в уме неподходящие варианты, заговорила Финдис.
— Феанаро, мы знаем, что ты тоже пожелал оказаться на месте Нолофинвэ, когда вы поменялись телами. Вы оба должны были этого хотеть, иначе ничего не вышло бы.
Вот так просто и ясно, без долгих хождений вокруг и около, без всяких почему и зачем, и уж конечно, без "Как ты мог так обмануть меня утром!" Нолофинвэ честно завидовал спокойствию сестры.
А впрочем, ей, наверное, было легче оставаться разумной, потому что все это происходило не с ней.
Феанаро ничего не ответил.
Неужели действительно уснул?
— Феанаро! — позвала Финдис громче.
Когда никакого ответа снова не последовало, она приблизилась и потрясла Феанаро за плечи. Вот уж на это Нолофинвэ точно никогда бы не осмелился, даже теперь, когда это вообще-то его тело и, следовательно, его плечи.
— Феанаро! — Финдис уже почти кричала.
— Я слышу, — отозвался он, одновременно сбрасывая ее руки. — Не обязательно вопить мне в лицо.
Финдис сразу сделала несколько шагов назад.
А Феанаро продолжал:
— И раз вы сами все знаете, не понимаю, зачем вам понадобился я. Уходите.
Ничего себе! На все один ответ: ты во всем виноват — уходи! Я тоже в чем-то виноват — все равно уходи! Это могло бы быть смешно. Но не было.
Желания безропотно подчиняться на этот раз у Нолофинвэ тоже не было. Он почти бросился вперед и остановился даже ближе к Феанаро, чем до этого подходила Финдис. Еще шаг, и он наступил бы Феанаро на плащ.
Собственно, это его и остановило.
Он чувствовал, что имеет право требовать ответа, имеет право быть резким, может быть, даже жестоким, после всего, что Феанаро наговорил ему в их последнюю встречу. Но все-таки что-то сдерживало его изнутри.
Возможно, то, что Феанаро — его старший брат. Даже смотреть на него сверху вниз оказалось донельзя странно. Ведь большую часть жизни Нолофинвэ бывало наоборот или — в последнее время — примерно на равных.
А сейчас Феанаро даже не сделал попытки подняться, просто продолжал сидеть, глядя перед собой, как будто ноги Нолофинвэ не загораживали ему весь вид.
— Нет, я знаю не все, — сказал Нолофинвэ. — Я не знаю, почему ты не сказал мне правды утром. Зачем заставил поверить, что я один вызвал весь этот кошмар? Разрушил твою жизнь?
Ему все-таки удалось не закричать, и от этого он почувствовал себя чуточку лучше. Но если Феанаро сейчас ему не ответит, что он станет делать?
К счастью, Феанаро ответил.
По-прежнему глядя прямо перед собой, сказал:
— Я забыл.
Такого Нолофинвэ никак не мог ожидать, поэтому он сделал единственно возможную в такой ситуации вещь — переспросил.
— Что?!
Тут Феанаро все-таки поднял на него взгляд и повторил:
— Я забыл. — А потом снова отвел взгляд и продолжал: — Когда ты признался, что пожелал быть мной, у меня в глазах потемнело от гнева, и дальше... — Феанаро вздохнул. — Я просто не думал в том момент, что чего-то пожелал и я сам. А потом было уже поздно. Да и не важно теперь все это.
— Ну да, конечно, — невесело усмехнулся Нолофинвэ. — Ведь так удобно оставить меня и дальше мучиться в одиночку.
— Ты думаешь только о себе! — воскликнул Феанаро.
— А ты не только? — возмутился Нолофинвэ, тоже поднимая голос.

[vinyawende]

— Прекратите! — вдруг велела Финдис, перекричав их обоих.
Они вздрогнули, потому что успели вообще забыть о ее присутствии, и замолчали, разом уставившись на нее.
— Не тратьте времени даром, — продолжала она. — Древа вот-вот засияют с одинаковой силой. Вам нужно снова загадать желание и поменяться обратно.
— Я уже пробовал вчера, пока все спали, — ответили они в один голос.
Потом быстро переглянулись и снова посмотрели на Финдис.
— Вчера вы делали это по отдельности, — сказала она.
Нолофинвэ на миг с облегчением подумал, что она права. А потом понял, что нет.
— Нет, — возразил он вслух. — Если вчера, пока все спали, мы оба загадывали желание, значит, мы делали это вместе. По крайней мере, настолько же вместе, как в первый раз.
Финдис на мгновение нахмурилась, потом решительно сказала:
— Все равно нужно попытаться снова.
Нолофинвэ знал, что ничего не выйдет, и чувствовал, что она тоже это знает. Но Финдис настаивала, подгоняла:
— Давайте, давайте скорее! Сейчас наступит тот самый момент!
Под ее взглядом Нолофинвэ сел на траву рядом с Феанаро.
— Теперь пора! — объявила Финдис.
Нолофинвэ и сам видел, что Древа снова сияют с одинаковой силой. Так что он постарался сосредоточиться и очень-очень пожелал оказаться опять в своем теле и быть собой и только собой всегда, до конца вечности.
В самый решительный момент Нолофинвэ снова, на всякий случай, закрыл глаза. Тут же он почувствовал, как чья-та рука коснулась его пальцев и, не задумываясь, сжал эту руку.

Глава одиннадцатая

— Можешь открыть глаза, ничего не получилось, — сказал Феанаро голосом Нолофинвэ.
Нолофинвэ в ответ на это сначала выпустил его руку из своей, и только потом открыл глаза. Золотого света вокруг стало уже заметно больше, чем серебряного. Похоже, они с Феанаро пытались загадать желания слишком долго. Значит, Феанаро тоже закрывал глаза.
А Финдис в это время куда-то исчезла!
Феанаро, видимо, тоже заметил это, потому что вдруг громко выругался и вскочил на ноги.
— Она кому-нибудь расскажет, надо ее остановить! — воскликнул он.
Нолофинвэ понимал, что Феанаро, скорее всего, прав. Финдис действительно оставила их здесь, чтобы кому-то рассказать. Привести помощь, как она, наверное, видит это.
А когда эта помощь, кем бы она ни была, появится здесь, все станет только хуже. Но бежать за сестрой у него просто не было сил после всего, выпавшего на его долю сегодня. Да к тому же Финдис не так-то легко догнать и обнаружить, если она этого не хочет.
— Мы не сможем пойти по ее следам, — сказал Нолофинвэ вслух. — У Финдис особые отношения с растениями, ни тебе, ни мне такое не снилось даже.
— И что, по-твоему, ничего не надо делать?! — воскликнул Феанаро.
Нолофинвэ пожал плечами, наполовину ожидая, что после этого Феанаро уйдет искать Финдис один. Но Феанаро снова пробормотал почему-то:
— Это все уже не важно.
И принялся мерять шагами крохотный участок рощи прямо перед глазами у Нолофинвэ: полдюжины шагов в одну сторону, полдюжины в другую.
Нолофинвэ не знал почему и не хотел спрашивать. Самому ему вдруг пришло в голову, что Финдис расскажет обо всем отцу, и раз уже ясно, что сделать это когда-то придется, может, не так и плохо, если она возьмет это на себя.
А теперь им оставалось только ждать, и они ждали. Понемногу начали даже говорить, вполне спокойно, что вообще случалось с ними нечасто, а уж после обмена телами тем более. Но сейчас Нолофинвэ пересказал Феанаро то, что утром услышал от Ингвэ, и что об этом думала Финдис, и Феанаро его выслушал.
Конечно, при этом Нолофинвэ все время приходилось тщательно избегать любых упоминаний о матери Феанаро, чтобы лишний раз не накалять атмосферу.
Впрочем, Феанаро и без этого изрядно разгорячился:
— Да какое еще неожиданное и удивительное благо! Если даже Эру вправду поменял нас местами, это больше похоже на наказание за глупость и дерзость! За то, что мы не хотели быть теми, кем он создал нас! Ты это понимаешь?
Нолофинвэ, по чести, до сих пор не слишком-то много думал о случившемся в этом ключе. А сказать что-нибудь, о чем он потом пожалеет, не хотелось, так что он заговорил медленно, взвешивая каждое слово:
— Я и сам сразу подумал, что у нас не благо вышло, а скорее, несчастье, — признался он, и, чуть помедлив, добавил: — Ну, или впрямь наказание. Только это как-то уж очень мелочно и жестоко, даже если бы речь шла об эльда, а мы говорим об Илуватаре. Будь он таким, Арда, наверное, даже не могла бы просуществовать достаточно долго, чтобы мы родились.
Феанаро открыл рот, чтобы возразить. Потом закрыл. Огляделся. Вздохнул. Махнул рукой.
— Ладно. Допустим, — сказал он, наконец. — Но, может, мы случайно сделали что-то ужасное, что-то, что нельзя оставить без возмездия, и именно поэтому должны умереть.
— Что?! — От таких слов Нолофинвэ аж передернуло. — С какой стати мы должны умирать? Тебе плохо? Больно? — Он посмотрел на Феанаро с беспокойством. — Мне нет!
Феанаро покачал головой.
— Я говорю, что невозможно остаться в этом положении навсегда. И если мы не сможем поменяться обратно так же, как поменялись в первый раз, нам в конце концов придется разорвать связи наших душ с этими телами и уйти в Мандос, чтобы потом возродиться в своих собственных телах.
Ни о чем подобном Нолофинвэ даже не думал, и теперь идея ему совсем не понравилась. Возражений было так много, что даже не сообразишь сразу с какого начать, поэтому Нолофинвэ сказал просто:
— Я не хочу умирать и не собираюсь.
Феанаро рассмеялся, но звук вышел такой, как будто у него пересохло в горле, а в конце он даже закашлялся. Потом сказал:
— А ты думаешь, я собирался? Мне было жаль тратить неделю на этот глупый праздник, а теперь я потеряю годы, десятки лет, а может, и того больше. Но другого выхода нет! Это единственное, что мы можем и должны сделать! И чем скорее, тем лучше.

[vinyawende]

Феанаро говорил с обычным для него пылом, и, может быть, спустя еще несколько мгновений Нолофинвэ согласился бы с ним.
Но именно в этот момент мелодичный и звучный женский голос очень ясно произнес:
— Нет, Феанаро, чего ни одному из вас точно не стоит делать, так это торопиться уйти в Мандос.
При звуках этого голоса они оба нервно подскочили, только сейчас заметив бесшумно приблизившихся Финдис и Индис. Сердце у Нолофинвэ дрогнуло, впрочем, скорее, радостно, но все равно он тут же подумал, что Финдис не могла бы выбрать помощника хуже, когда дело касается Феанаро.
— Как ты могла ей рассказать?! — спросил Феанаро, прожигая Финдис взглядом.
— Я не рассказывала, — ответила Финдис, вздернув подбородок. — Мама сама поняла.
— Давно? — вырвалось у Нолофинвэ, хотя сейчас это и не было важно.
Финдис пожала плечами.
— Вчера вечером я пообещала, что позову ее, если вам очень понадобится помощь.
— Мне ее помощь не нужна! — сразу же заявил Феанаро.
Он не смотрел на Индис и вообще старался сделать вид, что Индис здесь вовсе нет, как всегда. Она, наоборот, не отводила от него взгляда, совершенно не как всегда.
Не только во взгляде, во всем ее облике было нечто необычное, такое, что Нолофинвэ сразу вдруг поверил во все истории, которые иногда слышал в доме дяди. Истории о том, как Индис когда-то была охотницей и воином из числа лучших в племени миньяр.
Сейчас она будто готова была снова сражаться или, по крайней мере, принять вызов Феанаро и бросить ему свой собственный, чего никогда прежде не делала.
Нолофинвэ почти собрался просить ее не делать этого и теперь, потому что вряд ли выйдет что-то хорошее.
Но она уже продолжала, обращаясь все еще к Феанаро:
— Я не стала бы вмешиваться ни во что против твоей воли, если бы это не было абсолютно необходимо. Но ты только что кричал, что уйти в Мандос — лучший и единственный выход. Однако это не правда. Мандос не единственный, а последний выход. И прежде чем даже помыслить им воспользоваться, нужно убедиться, что испробовал все другое, а не бежать...
— Как ты смеешь! — вдруг крикнул Феанаро, подступая к ней. — Глядя мне в глаза, насмехаться над моей матерью?!
Индис ошеломленно потрясла головой, словно ей в лицо неожиданно попала вода.
— При чем здесь твоя мать? Я даже не... — начала она.
— Ты постоянно это делаешь, — сверкнул глазами Феанаро. — Заводишь речи о том, как прекрасна жизнь и как все можно преодолеть, и думаешь, что я не вижу, как ты смеешься над ней, потому что она умерла и не возродится, а ты живешь и заняла ее место.
Он замолчал, тяжело переводя дыхание.
— Феанаро, — тихо выдохнула Индис.
Вид у нее был уже не воинственный, а несчастный. Но все-таки она взяла себя в руки и продолжала более твердо:
— Я пробудилась у вод Куивинэн, пережила Темные времена и Великий переход, я видела многое и знаю, что есть вещи, с которыми можно справиться, и вещи, с которыми справиться нельзя, и как трудно бывает отличить одни от других. Вот почему так важно всегда бороться до конца, до последней капли крови и сил, до последнего вздоха. Как поступила твоя мать. Она боролась до конца, и это можно только чтить. Никогда ни словом, ни даже мыслью я не хотела оскорбить ее и не оскорбила. А иначе пусть поразит меня немедля звездное копье.
Нолофинвэ, напряженно наблюдавший за этим разговором, невольно замер. Он знал, что "звездным копьем" квэнди еще в Сирых Землях называли молнию, а фраза: "Пусть поразит меня звездное копье" говорилась в доказательство истинности своих слов, когда других доказательств не было.
Феанаро посмотрел на Индис холодно:
— Манвэ никогда не стал бы бить кого-то молнией, — сказал он. — А тебя он вообще любит.
Индис на этот раз не смутилась и ответила:
— Но, возможно, Эру сделал бы это, если бы я попыталась бесстыдно исказить правду. Ведь даже самые маленькие и мимолетные мысли не скрыты от него, не так ли?
Феанаро еще некоторое время пристально смотрел на нее и наконец угрюмо сказал:
— Возможно.
Нолофинвэ сделал глубокий вдох, только теперь заметив, что в какой-то момент задержал дыхание.
— Так какой же выход, по-твоему, в нашем положении лучше, чем Мандос? — вдруг спросил Феанаро у Индис.
И Нолофинвэ понял, что Феанаро действительно в отчаянии и, как бы громко он ни кричал, что помощь Индис ему не нужна, готов ухватиться за какой угодно шанс.
Сам Нолофинвэ, как ни странно, отчаяния не чувствовал, даже после второй неудавшейся попытки поменяться. Наоборот, ему сейчас было почти хорошо, по крайней мере, если сравнивать с утром. Наверно, он на сегодня уже исчерпал свой запас беспросветного отчаяния.
— Любой, — ответила Индис. — Даже если вы никогда не сумеете поменяться обратно, через пару десятков лет все привыкнут, включая и вас самих.
От такого ответа даже у Нолофинвэ внутри что-то оборвалось.
— Мама! Ты не понимаешь, какие ужасные вещи говоришь! — воскликнул он.
А Феанаро на этот раз промолчал. Судя по выражению лица, ему впервые в жизни изменил дар речи.
— Но я не думаю, что до этого дойдет, — поспешила заверить их обоих Индис. — Ведь смысл в исполнении желания.
Неужели Финдис ей вправду совсем ничего не рассказывала?
— Желание уже исполнилось, — объяснил Нолофинвэ. — Каждый из нас хотел оказаться на месте другого, потому что думал, что так легче... — Тут Нолофинвэ остановился, потому что на самом деле так и не спросил у Феанаро, из-за чего тот хотел оказаться на его месте, но Феанаро возражать не стал. — И мы поменялись телами, — продолжал Нолофинвэ. — Глупое желание и еще более глупое воплощение, — горько заключил он.
Индис покачала головой.
— Нет, должно быть что-то еще, что-то большее, чего вы оба на самом деле хотели.
Ответом ей стало долгое молчание.
— Да не было ничего, — наконец сказал Нолофинвэ.
— Должно быть, — настаивала Индис. — Что-то важное, возможно, даже необходимое, чего очень трудно или невозможно достичь вам самим.
— Не было ничего, — сказал, на этот раз, Феанаро и добавил раздраженно: — Почему ты вообще решила, что оно непременно должно найтись?
— А иначе зачем Эру стал бы вмешиваться? — ответила Индис, как будто речь шла о чем-то очень ясном. — Если попытаться посмотреть его глазами...
Сказать, что тогда получится, она не успела, потому что Феанаро вдруг расхохотался. Смех был самый настоящий, даже веселый, и все никак не заканчивался. Феанаро сложился пополам, держась за живот, потом с усилием выпрямился и перевел дух, явно стараясь не засмеяться снова, и наконец воскликнул:
— Посмотреть на все глазами Эру! А еще говорят, что нолдор слишком горды! Но я знал, всегда знал, что с теми, кто называет себя Первыми и Вождями, должно быть что-то не так.
Нолофинвэ снова смотрел на происходящее, забывая дышать. Обычно Феанаро был подчеркнуто сдержан в присутствии второй жены отца. А теперь вдруг начал выливать на нее эмоции одну за другой: гнев и отчаяние, раздражение, веселье и насмешка — все это почти сразу. Каково ей под таким напором?
Нолофинвэ невольно поежился. Благо на него никто не смотрел.
Но Индис ничем не показывала, что ей так сложнее, чем обычно. А может быть, так ей было даже проще.
В конце концов, ваниар славятся желанием и умением слышать этот мир и понимать его. Понимать других, будь эти другие хоть валар и майяр, хоть растениями и животными, и уж конечно, другими эльдар. Наверное, привыкнув делать это, трудно находиться рядом с тем, кто нарочно старается дать как можно меньше, чтобы понимать и видеть.
Раньше Нолофинвэ не думал об этом. Теперь, пока он размышлял, Индис уже отвечала Феанаро:
— Посмотреть его глазами, не чтобы усомниться в величии или попытаться превзойти, или использовать, просто чтобы лучше узнать, — сказала она очень спокойно.
И сделала вид, будто совсем не услышала выпада в адрес народа Ингвэ.
Нолофинвэ быстро взглянул на Финдис. Она усердно делала вид, что ее вообще здесь нет. Должно быть, все-таки чувствовала себя виноватой перед Феанаро, что привела сюда Индис.
А Индис продолжала.
— Тот, кто хранит Пламя Творения, просто должен видеть и шире, и глубже, чем любой в Арде. Глубже и шире, чем мы в силах действительно представить. Но нужно все-таки попытаться угадать, что он увидел в вас, в ваших душах. Ведь себя-то вы знаете. Я знаю, по крайней мере, своего сына и думаю, что могла бы...
Эти слова заставили уже Нолофинвэ срочно ее перебить:
— Что бы это ни было, не говори! — крикнул он.
Его мать была бесконечно чуткой и понимающей, но у нее свои взгляды на то, чего стоит и не стоит стыдиться, которые не всегда совпадали со взглядами Нолофинвэ. Он вдруг по-настоящему испугался того, какую его тайну она могла бы открыть. Хотя никаких особых тайн за собой и не помнил.
Индис посмотрела на него с такой любовью и состраданием, что Нолофинвэ стало почти больно. И он отвел взгляд.
Сказал тихо:
— Я не знаю, что ты видишь, о чем догадываешься. Но прошу тебя, не говори ничего.
Тут он остановился, говорить дальше не хотелось. И вдруг подумалось, что у него все-таки были тайны, тайны от Феанаро, по крайней мере. Нолофинвэ вздрогнул и заставил себя продолжить:
— Не при нем.
— Хорошо, — неожиданно сразу согласилась Индис. — Все равно это вряд ли помогло бы вам. Вероятно, вы сами должны сказать.
— Я не понимаю что, — вздохнул Нолофинвэ.
— Придется понять, — ответила Индис, повернулась снова к Феанаро и добавила: — Вам обоим придется, если вы хотите вернуть свои тела. И вот это, в самом деле, чем скорее, тем лучше. Я продлю привал, насколько смогу, чтобы у вас было побольше времени.
С этими словами она развернулась и ушла, прежде чем любой из них успел ей возразить. И Финдис последовала за матерью так быстро, что уже через минуту можно было усомниться, приходили ли они вообще.

[vinyawende]

Глава двенадцатая

Час Смешения света закончился, но лагерь с места так и не снялся, из чего Нолофинвэ заключил, что его матери действительно удалось каким-то образом задержать всеобщее отправление в дорогу. Как и надолго ли, он даже не пытался представить.
Но, во всяком случае, это время проходило совершенно зря. Они с Феанаро так ничего и не придумали. А если совсем честно, то большую часть этого времени они и вовсе потратили молча, глядя в разные стороны.
Иногда разговор вспыхивал на какое-то время, но не приводил ни к чему и скоро снова угасал.
— Может, я просто хотел, чтобы кто-нибудь хоть раз меня понял, — предположил Феанаро.
Нолофинвэ почувствовал, как в нем шевельнулось привычное раздражение "кто-нибудь", "хоть раз", ну, конечно, никто никогда не пытался, и отец не вылезал ради этого из кожи вон каждый раз, когда видел его.
— Я думаю, с этим и без вмешательства Эру время от времени кто-то справляется, — ответил Нолофинвэ вслух.
Чтобы не затевать ссору, он решил не упоминать отца, и вместо этого сказал:
— Кто-нибудь из твоих странных друзей, например. Да и за столом в тот вечер было еще трое эльдар, на которых ты мог бы направить свою жажду понимания. Почему я?
Феанаро скривился.
— Ну, может, я хотел, чтобы ты меня понял, — сказал он.
С такой же интонацией, с какой мог бы сказать: "Ну, может, Арда на самом деле имеет форму башни".
На этом разговор снова надолго иссяк.
Возобновил его опять Феанаро.
Тщательно не глядя на Нолофинвэ, он сказал:
— Ладно, давай рассказывай, что там у тебя, иначе мы можем и до конца Арды так просидеть.
— Я знаю не больше, чем ты, — ответил Нолофинвэ.
— Нет, больше, — упрямо возразил Феанаро. — Я чувствую, ты что-то понял. Говори!
На это Нолофинвэ ничего не ответил.
— Говори! — повторил Феанаро. — И покончим с этим! Если бы я мог, я бы уже сказал.
— Ты и можешь, — заметил Нолофинвэ. — Ведь у нас должно быть одно и то же желание.
С этими словами он посмотрел на Феанаро, как раз вовремя, чтобы заметить, что тот морщится, словно от боли.
— Я не понимаю, — сказал Феанаро. — Правда. Поэтому скажи.
Нолофинвэ отвернулся от него и продолжил молчать.
— Я не буду смеяться, — пообещал Феанаро.
Это было хорошее предложение. Действительно хорошее. И что-то в глубине души подсказывало Нолофинвэ согласиться сейчас, пока Феанаро не устал быть добрым. Потом могло стать хуже.
Но, и если он скажет, тоже может стать хуже. Ведь опасен не только смех. Как, после такого признания, пережить презрение? Ненависть?
Вспоминалось утреннее: "Если бы я мог, я пожелал бы, чтоб тебя не было!"
Но у них должно быть одно на двоих желание. А то и другое не может быть правдой одновременно. Или может? Возможно, для Эру это просто две стороны одного и того же? От этой мысли противно закружилась голова. Похоже, он был слишком нолдо, чтобы пытаться думать о таких вещах.
Быстро, чтобы скорее закончить, Нолофинвэ произнес:
— Я всегда хотел, чтобы у меня был брат. — И тут же поправился: — Нет, я хотел, чтобы ты был моим братом, а я мог бы быть твоим братом, по-настоящему, не только по названию. Это самое невозможное мое желание, невозможнее не найти.
Вот и все. Теперь Феанаро знает.
— Что такое "настоящий брат"? — спросил Феанаро.
Нолофинвэ очень хотелось ответить: "А то сам не знаешь!" и замолчать. Он и так сказал больше, чем следовало.
Но раз уж начал говорить, почему бы и не пойти до конца. Раз в жизни можно высказать все.
— Родной, близкий, ближе, чем друзья. Тот, кто будет близким всегда, даже если нет ничего общего, кроме родства, даже если и ты, и он изменитесь дюжину дюжин раз. Тот, кто будет на твоей стороне, даже если он не на твоей стороне, — тут Нолофинвэ запнулся: — То есть я хотел сказать...
— Я понял, — остановил его Феанаро. — Я бы тоже этого хотел. Хотел бы, чтобы у меня был брат.
Такого Нолофинвэ не ожидал, поэтому вдруг почувствовал себя так, словно весь воздух из легких куда-то делся.
А Феанаро продолжал:
— Но брат — это сын того же отца и той же матери. И у меня не может быть брата. Ты не можешь быть моим братом.
Вот чего-то такого Нолофинвэ на самом деле и боялся.
И теперь чувствовал себя так, словно с разбегу налетел на глухую стену.
Впрочем, он ведь знал, что там стена, когда разбегался. Только позволил себя на одно крошечное мгновение понадеяться, что там, может, и нет стены. От этого сейчас стало еще больнее.
— Да, конечно, — согласился он. — Жаль только, я не знал этого с самого начала, а когда узнал, было слишком поздно.
— То есть, ты думаешь, что мы настоящие братья? — уточнил Феанаро.
Нолофинвэ на секунду прикрыл глаза. Этот разговор становился все более непомерно тяжелым.
— Я уже взрослый, Феанаро, — ответил Нолофинвэ, открыв глаза. — Я знаю, что мы не можем быть братьями, раз ты этого не хочешь. Но в остальном, да, я всю жизнь считал и сейчас считаю — хотя стараюсь не думать об этом — что ты мой брат.
Нолофинвэ замолчал. Что-то в собственных только что произнесенных словах тревожило и раздражало его, как будто он пропустил нечто очень важное.
Феанаро тоже молчал.
Нолофинвэ снова и снова повторял в уме сказанное. Пока наконец...
— Раз ты этого не хочешь! — воскликнул он. — Но мы поменялись телами. Значит, на самом деле, ты этого все-таки хочешь!
Нолофинвэ требовательно посмотрел на Феанаро.
— Так?
— Я не могу, — глухо ответил Феанаро. — Просто не могу. А у тебя еще может появиться брат. И у тебя есть Финдис.
— Другой брат — это другой брат, не ты, — возразил Нолофинвэ. — И у тебя тоже есть Финдис.
Если Нолофинвэ в чем и убедился за последние три дня, так это в том, что Финдис у Феанаро есть.
Феанаро покачал головой.
— Нет, этого я тоже не могу.
— А ей все равно, — сказал Нолофинвэ. — Финдис не спросит тебя, можешь ты или нет. Только мне так не посчастливилось.
— Не посчастливилось, — эхом отозвался Феанаро.
И опять на какое-то время воцарилось молчание.
А потом у Нолофинвэ вырвался вопрос, которого он в общем-то не собирался задавать.
— Почему ты не можешь? — спросил Нолофинвэ и тут же, раньше, чем Феанаро мог сказать что-то, ответил сам: — Из-за твоей матери.
Сказал и похолодел от ужаса. Они с Феанаро никогда, никогда не говорили о Мириэль. И Нолофинвэ иногда почти всерьез казалось, что, если он попробует, Феанаро сделает что-нибудь страшное. Но теперь дороги назад уже не было.
— Ты думаешь, она хотела бы этого? — продолжал Нолофинвэ. — Чтобы ты был один?
— А чего бы она хотела? — вскинулся Феанаро. — Чтобы я забыл, что она вообще была, как все?
— Все ее помнят, — запротестовал Нолофинвэ. — Говорят, она была очень доброй. Она хотела бы, чтобы ты был счастлив, чтобы у тебя было то, что тебе нужно.
— Но больше всего в мире мне нужна она! — горько воскликнул Феанаро.
Следовало ожидать, что этим кончится. Нолофинвэ почувствовал, как к горлу подкатывает ком, но все-таки сказал, как мог твердо и успокаивающе:
— Что-то, что тебе нужно и что ты можешь получить. Это лучше, чем ничего.
— И по-твоему, теперь я должен решить, что у нас все будет, как у всех? — спросил Феанаро.
— Нет, — ответил Нолофинвэ. — Просто позволь себе попробовать, и мне тоже.
Феанаро покачал головой, но все же сказал:
— Хорошо, давай попробуем, если тебе охота.
— Мне охота, — подтвердил Нолофинвэ.
Тут он попытался улыбнуться, но не смог, потому что роща да и, похоже, вся Арда резко крутанулась вокруг него. Вернее, ему так показалось. А на самом деле он все еще сидел на траве и смотрел на Феанаро. То есть смотрел на эльда с лицом и телом Феанаро.
— Мы поменялись обратно! — понял Нолофинвэ.
— Да! — отозвался Феанаро. — Но ведь сейчас даже не Смешение света!
— Ну и что! — махнул рукой Нолофинвэ. — Это же Эру, он может творить чудеса когда угодно.
Они оба вскочили на ноги, рассмеялись и, плохо соображая, что делают, обнялись. Правда, тут же отпрянули, настороженно глядя друг на друга.
— Ну, вот все и кончилось, — сказал Нолофинвэ еще через несколько мгновений, уже почти спокойно.
— Кончилось, — согласился Феанаро.
— Но мы все равно попробуем? — спросил Нолофинвэ.
Голос его невольно дрогнул.
Теперь Феанаро легко мог сказать, что все это глупость, блажь и больше не нужно, раз они вернулись в свои тела.
Но Феанаро сказал:
— Я уже обещал.
Нолофинвэ почувствовал, как огромная тяжесть поднялась с груди.
Они все равно попробуют. И у них обязательно, обязательно получится.

Конец