- Рассказывай, - мрачно потребовал Куруфин. Путь длился уже много дней и оба были измотаны длинной дорогой. Когда они устроились на ночлег, Атаринкэ не выдержал и устроился напротив брата - печальное выражение лица того одновременно злило и тревожило. - Какого барлога ты страдаешь уже вторую неделю кряду? Все из-за этой девицы, да? - Она не девица! - взвился Келегорм. - Она прекраснейшая из Эрухини! - Суть дела не меняет, - отмахнулся Куруфин. - Девица, она и есть девица. Причем с отвратительным вкусом, - мстительно добавил он. - Это да, - тоскливо вздохнул Келегорм и снова уставился в ночной туман. - Почему все так несправедливо?.. - В мире много несправедливости, - пожал плечами Куруфин. - И оттого, что мы будем вопрошать у небес, прочему они несправедливы именно к нам, ничего не изменится. Ладно, - он осекся, увидев, как Тьелкормо еще больше помрачнел. - Хорошо, я не буду об этом говорить. Но брат, ты сам на себя не похож! Нет, ты только посмотри, во что ты превратился, сидишь и страдаешь! Да разве ты был такой? - Не был, - вполголоса ответил Келегорм. - Но стал. Что странного. - Хватит, - неожиданно твердо проговорил Атаринкэ. - Забудь. У нас есть долг перед отцом, есть Клятва. И мучиться из-за ерунды тебя никто не заставляет! - Не ерунда это, - снова вздохнул Келегорм и замолчал. Вдруг он негромко пробормотал, - но ты прав. Спасибо. - Не за что, - слегка растерялся Куруфин и, не удержавшись, пододвинулся к брату, приобняв его одной рукой. Тот странно усмехнулся, но не сбросил его руку. Сколько они сидели так – несколько часов или пару минут, оба не поняли. Но комары или какие-то другие зловредные насекомые явно полагали, что этого мало. Наконец, ночной холод и начинающий гаснуть костер положили конец размеренной задумчивости. Куруфин поднялся и неловко отодвинувшись, проговорил: - Скоро рассветет... Пора собираться? - Сейчас, - невнимательно кивнул Келегорм. Вдруг он вскочил и прижал к себе Куруфина, целуя его, горячо, порывисто, отчаянно, так, как когда-то делал это раньше, еще в Валиноре. - Ты действительно прав... - шепнул он. - Следовало забывать не тебя, а ее... Что многим проще.
Успокоение, возможно сомнительное, но тем не менее... ~800 слов
- Ты еще пожалеешь об этом. – Негромко, почти ласково, а оттого особенно жутковато предрек Искусный, глядя в глаза Ородрету, после чего стремительно развернулся на каблуках щегольских сапог и быстрым, уверенным шагом направился к конюшням. - Это угроза, Феанарион? – крикнул король Нарготронда удаляющейся широкой спине, обтянутой черной замшей, но спина не ответила, а еще через миг Куруфинвэ скрылся за поворотом. «Угрожаю? Помилуй Эру! – мысленно съязвил Атаринкэ. – Какой - же ты все-таки дурак, Артаресто, будто я не вижу вины в твоих глазах, сколько бы ты ни пытался свалить её на нас» - Феанарион криво усмехнулся, одним движением вскочил на вороного коня и послал его в галоп, прочь от города. Нолдо был в ярости, она поднималась в нем, однако не прорывалась наружу ударами, жгучими словами или чем-то еще. Это была ледяная ярость, ту, которую ему нельзя было выпускать – Куруфинвэ это знал. Тьелкормо догнал брата довольно скоро, все-таки наездником охотник был лучшим, чем кузнец, Турко видел, что творится с братом и прекрасно понимал что это. У него было ощущение, будто что-то разваливается, и начинает стекать непреодолимой лавиной, утекая между пальцами и, как ни пытайся, поймать - не получается. Бешеная скачка продолжалась, ветер свистел в ушах, ветви хлестали по лицам, капли воды, поднимаемые копытами коней из травы, сбрасываемые с листьев, которые совсем недавно полил холодный дождь, оседали на одежде и волосах. Внезапно Атаринкэ въехал в бурный, располневший поток ледяные брызги сверкнули, вспенившись, взметнулись во все стороны, конь заартачился, резко заржал, заскользил, встал на дыбы. Турко в последний момент успел перехватить узду, иначе, купаться разъяренному брату в ледяной водице. Конечно, сейчас они оба итак были мокрыми насквозь, но хотя бы остатки гордости были сохранены. Однако, во всем этом, неожиданно возник и положительный момент – ярость Куруфинвэ, грозившая прорваться и толкавшая нолдо на сомнительные подвиги, казалось, от ледяной воды малость поутихла, на лице феанариона отразилась усталость, и братья побрели искать место для привала. Спустя некоторое время феанариони сидели у костра, молчали, вспоминали, а из рук в руки сновала фляга с каким-то крепким гномьим пойлом, что случайно завалялась у Атаринкэ в память о мастеровитом бородатом народце. Теперь очередь приласкать свое уязвленное самолюбие наступила для Тьелкормо. Взгляд ясных, светлых глаз старшего брата затуманился, на лице отразилась горечь и почти детская обида. Искусному не нужно было особо напрягаться, что бы понять, что, а вернее кто сейчас занимает мысли брата. По большому счету, Атаринкэ не понимал, что же брат нашел в дочери Эльвэ, что бы так по ней убиваться, да – красотка, да – знатная, но разве мало таких, да и кому сейчас, если разобраться, нужна эта знатность, когда толку с неё… Союзы заключать уже не с кем, а в голове у девчонки, видимо, пусто как у Инглорова племянника. О чем они только думают… ?! И дело даже, по большому счету, не в Сильмарилле. Атаринкэ поражала абсурдность всей сложившейся ситуации – она казалась нелепым, глупым фарсом, сродни тех, что ставили когда-то в Амане Ваньяр. - В чем я ошибся, брат, - голос Тьелкормо был неприятно сухим и хриплым, - почему ничего не вышло? - Мы оба ошиблись, Турко, причем, в самом начале – поставив не на ту лошадь. Было глупо надеяться, что рискнув своей шеей ради этого бродяги, она сможет оценить то, что ей просто в руки падало. Рауг побери! Мы бы смогли, наконец, собрать достаточную армию, что бы раскатать Моринготто в тонкую лепешку по всему Анфауглиту, а что теперь?!.. – Куруфинвэ не стал отвечать на свой же вопрос, бессильно махнул рукой и приложился к переданной братом фляжке. Бултыхалось уже ближе ко дну. - И почему я не встретил её раньше? – будто не слушаю практичную ругань младшего брата, Турко поднялся с поваленного ствола, на котором сидел и посмотрел на лоскуты неба, расчерченные черными в сумерках ветвями деревьев, только-только начали зажигаться самые ранние звезды. - Потому что она безвылазно торчала в Дориате, куда нам хода не было, и нет. - Заботливо подсказал Атаринкэ, которого накатившая меланхолия младшего уже начинала злить. Настроение у брата всегда было переменчивым, минуту назад он хохочет шутке Морьо, через мгновение готов кого-нибудь прибить, еще через два, логичен и собран.… Вздохнув, Куруфинвэ встал, в два шага подошел к брату и тряхнул того за плечи. - Турко, прекрати так убиваться. Она не стоит этого! Вместо ответа Тьелкормо ударил, вернее, попытался, но Атаринкэ успел отпрянуть от тяжелого кулака брата, а инерция удара и выпитый алкоголь сделали свое черное дело, хором помянув балрога, братья повалились в траву. - Что ты творишь?! - прохрипел придавленный братом старший, когда сырая трава оказалась у него за воротом. - а ты чего руки распускаешь?! – ухмыльнувшись, парировал Куруфинвэ. - ты сам напросился!- не уступал Охотник. - Да ну! Мне твоя Лютиэн уже до оскомины надоела, – усмехнулся Искусник. Выпитое шумело в голове и толкало на новые подвиги. Сейчас, пришедшая в голову неожиданная мысль показалась очень перспективной, и высокая вероятность получить от брата в зубы после не остановила рискового экспериментатора – сына самого Феанаро. – а так хоть у тебя будет объективная причина мне врезать, - ухмыльнувшись еще шире, младший крепко поцеловал старшего.
По поводу пунктуации принимаю, ибо пишу сразу за мыслью. впредь постараюсь быть внимательнее. Что до "так себе". Атаринкэ здесь раздосадован неудачами, сердит и пристрастен и к тому же в изрядном подпитии. Можно ли в таком состоянии объективно судить о той, что предпочла его брату смертного, который к тому же «покушается на чужое»?)
«Когда до Химринга оставалось всего несколько часов пути, сделали привал. Пока Куруфин занимался лошадьми, Келегорм бесцельно бродил по поляне, жалуясь на свою жизнь всему подряд. - О, где же моя любимая? – вопрошал он у тополя, росшего справа, и у ясеня, раскинувшего могучие ветви слева. – Какие мохнатые лапищи обнимают тебя, какие уста лобзают? На кого же ты меня покинула? - На моё попечение, разумеется, - заметил эльф, хорошо знакомый страдающему Келегорму. – Утешься…»
Брегнар захлопнул книжку и положил на краешек стола. Хитроумный эльф, даже не произнося ни слова, умел читать так, что весь текст словно звучал у слушателя в ушах. Имена были знакомые, но происходящее – а, хуже того, манера повествования – были с каким-то подвохом. Лучанин с сомнением глянул на обложку. На ней был изображен полуобнаженный условно эльф (Королевство Эльданор мало контактировало с Миром Людей, и про эльфов, в том числе их внешний вид и моральный облик, ходили самые невероятные слухи). Нижнюю часть тела «условно эльфа» прикрывала надпись «Сборник гомоэротической прозы». Лучанин поморщился: - Зачем ты это читаешь? Брегнар улыбнулся. - Человеческую культуру изучаю. - Это не культура. - Я бы не сказал, - возразил эльф. – Никас, как думаешь: откуда берутся такие рассказы? - Полагаю, от скучающих фанаток поименованных персонажей. До объекта обожания дотянуться они не могут, так что хоть поиграть напоследок, как с ручной мышкой… Твоего имени, надеюсь, в этом сборнике нет?
- Моего нет, потому что я не так популярен. А вот Келегорм, если узнает, может и отомстить. - Келегорм? Он же вроде умер? - У тебя устаревшая информация. Какое-то время собеседники молчали. Брегнар встал с плетёного кресла и прошелся по веранде. Никас отметил про себя, что эльф, наверное, среди прочих политиков выглядит, как фасолина в чашке с горохом – настоящее инородное тело: вместо обычного строгого костюма и галстука – национальный эльданорский наряд, зелёный с белым узором; светлые волосы в семёрке косичек, рост два десять, да ещё и лицо такое, будто ещё и двадцати нет. Впрочем, на человеческий счёт. - Можно, конечно, прочитать и «забыть» (Брегнар вместо «забыть» применил эльданорское слово, сложно переводимое на русский: по смыслу – спрятать в дальний уголок памяти, как в архив, и долго к этой мысли не возвращаться. С настоящим забыванием, как знал Никас, у эльданорцев были проблемы). – Посмеяться и забыть. Но я полагаю, причина сложнее. Или их три: протест, сила фантазии и вера в чудо. - Поясни. - Дьявол не дурак, как бы нам ни хотелось так думать. Нет уже такого места, которое можно было бы уничтожить, такого существа, которое можно было бы пленить, и всё зло исчезнет. Это место и это существо рассеяно по миру – но его части – всё ещё части целого, и оно не утратило способности понимать, что и зачем творит. То, что кажется простой забавой – это клевета. Вновь и вновь возвращаться к ней толкает сбой в природе такого свойства, какой вы называете… «благими намерениями выложена дорога в Мордор». Толкающая раз за разом лгать против сути и придумывать противное самой природе вещей. Там засада, яма на этой дороге благих намерений…Вера в чудо и толкает рассказывать про мужчину, рождающего… - Брегнар сбился. – Если бы ты мог выносить и родить, услуги киберчрева вам с Анной были бы просто не нужны. - Больно бьёшь, - только и сказал Никас.
Автор нумер один, а мне припоминается, что и Куруфин был влюблен в Лютиэнь и именнопоэтому Келегорм оставил Хуана посторожить. Автор нумер два, а вот очень интересно! Это кусок из какого-то текста?
IvryАвтор нумер один, а мне припоминается, что и Куруфин был влюблен в Лютиэнь и именнопоэтому Келегорм оставил Хуана посторожить. Вы открыли мне глаза) Не знала, честно) Или забыла)
-
-
29.03.2011 в 17:21- Она не девица! - взвился Келегорм. - Она прекраснейшая из Эрухини!
- Суть дела не меняет, - отмахнулся Куруфин. - Девица, она и есть девица. Причем с отвратительным вкусом, - мстительно добавил он.
- Это да, - тоскливо вздохнул Келегорм и снова уставился в ночной туман. - Почему все так несправедливо?..
- В мире много несправедливости, - пожал плечами Куруфин. - И оттого, что мы будем вопрошать у небес, прочему они несправедливы именно к нам, ничего не изменится. Ладно, - он осекся, увидев, как Тьелкормо еще больше помрачнел. - Хорошо, я не буду об этом говорить. Но брат, ты сам на себя не похож! Нет, ты только посмотри, во что ты превратился, сидишь и страдаешь! Да разве ты был такой?
- Не был, - вполголоса ответил Келегорм. - Но стал. Что странного.
- Хватит, - неожиданно твердо проговорил Атаринкэ. - Забудь. У нас есть долг перед отцом, есть Клятва. И мучиться из-за ерунды тебя никто не заставляет!
- Не ерунда это, - снова вздохнул Келегорм и замолчал. Вдруг он негромко пробормотал, - но ты прав. Спасибо.
- Не за что, - слегка растерялся Куруфин и, не удержавшись, пододвинулся к брату, приобняв его одной рукой. Тот странно усмехнулся, но не сбросил его руку.
Сколько они сидели так – несколько часов или пару минут, оба не поняли. Но комары или какие-то другие зловредные насекомые явно полагали, что этого мало. Наконец, ночной холод и начинающий гаснуть костер положили конец размеренной задумчивости. Куруфин поднялся и неловко отодвинувшись, проговорил:
- Скоро рассветет... Пора собираться?
- Сейчас, - невнимательно кивнул Келегорм. Вдруг он вскочил и прижал к себе Куруфина, целуя его, горячо, порывисто, отчаянно, так, как когда-то делал это раньше, еще в Валиноре. - Ты действительно прав... - шепнул он. - Следовало забывать не тебя, а ее... Что многим проще.
346 слов
-
-
29.03.2011 в 22:01Спасибо, спасибо, Автор!
Именно то, что хотелось увидеть.. *_*
-
-
30.03.2011 в 16:47-
-
08.04.2011 в 00:00- Ты еще пожалеешь об этом. – Негромко, почти ласково, а оттого особенно жутковато предрек Искусный, глядя в глаза Ородрету, после чего стремительно развернулся на каблуках щегольских сапог и быстрым, уверенным шагом направился к конюшням.
- Это угроза, Феанарион? – крикнул король Нарготронда удаляющейся широкой спине, обтянутой черной замшей, но спина не ответила, а еще через миг Куруфинвэ скрылся за поворотом.
«Угрожаю? Помилуй Эру! – мысленно съязвил Атаринкэ. – Какой - же ты все-таки дурак, Артаресто, будто я не вижу вины в твоих глазах, сколько бы ты ни пытался свалить её на нас» - Феанарион криво усмехнулся, одним движением вскочил на вороного коня и послал его в галоп, прочь от города. Нолдо был в ярости, она поднималась в нем, однако не прорывалась наружу ударами, жгучими словами или чем-то еще. Это была ледяная ярость, ту, которую ему нельзя было выпускать – Куруфинвэ это знал.
Тьелкормо догнал брата довольно скоро, все-таки наездником охотник был лучшим, чем кузнец, Турко видел, что творится с братом и прекрасно понимал что это. У него было ощущение, будто что-то разваливается, и начинает стекать непреодолимой лавиной, утекая между пальцами и, как ни пытайся, поймать - не получается. Бешеная скачка продолжалась, ветер свистел в ушах, ветви хлестали по лицам, капли воды, поднимаемые копытами коней из травы, сбрасываемые с листьев, которые совсем недавно полил холодный дождь, оседали на одежде и волосах. Внезапно Атаринкэ въехал в бурный, располневший поток ледяные брызги сверкнули, вспенившись, взметнулись во все стороны, конь заартачился, резко заржал, заскользил, встал на дыбы. Турко в последний момент успел перехватить узду, иначе, купаться разъяренному брату в ледяной водице. Конечно, сейчас они оба итак были мокрыми насквозь, но хотя бы остатки гордости были сохранены.
Однако, во всем этом, неожиданно возник и положительный момент – ярость Куруфинвэ, грозившая прорваться и толкавшая нолдо на сомнительные подвиги, казалось, от ледяной воды малость поутихла, на лице феанариона отразилась усталость, и братья побрели искать место для привала.
Спустя некоторое время феанариони сидели у костра, молчали, вспоминали, а из рук в руки сновала фляга с каким-то крепким гномьим пойлом, что случайно завалялась у Атаринкэ в память о мастеровитом бородатом народце. Теперь очередь приласкать свое уязвленное самолюбие наступила для Тьелкормо. Взгляд ясных, светлых глаз старшего брата затуманился, на лице отразилась горечь и почти детская обида. Искусному не нужно было особо напрягаться, что бы понять, что, а вернее кто сейчас занимает мысли брата. По большому счету, Атаринкэ не понимал, что же брат нашел в дочери Эльвэ, что бы так по ней убиваться, да – красотка, да – знатная, но разве мало таких, да и кому сейчас, если разобраться, нужна эта знатность, когда толку с неё… Союзы заключать уже не с кем, а в голове у девчонки, видимо, пусто как у Инглорова племянника. О чем они только думают… ?! И дело даже, по большому счету, не в Сильмарилле. Атаринкэ поражала абсурдность всей сложившейся ситуации – она казалась нелепым, глупым фарсом, сродни тех, что ставили когда-то в Амане Ваньяр.
- В чем я ошибся, брат, - голос Тьелкормо был неприятно сухим и хриплым, - почему ничего не вышло?
- Мы оба ошиблись, Турко, причем, в самом начале – поставив не на ту лошадь. Было глупо надеяться, что рискнув своей шеей ради этого бродяги, она сможет оценить то, что ей просто в руки падало. Рауг побери! Мы бы смогли, наконец, собрать достаточную армию, что бы раскатать Моринготто в тонкую лепешку по всему Анфауглиту, а что теперь?!.. – Куруфинвэ не стал отвечать на свой же вопрос, бессильно махнул рукой и приложился к переданной братом фляжке. Бултыхалось уже ближе ко дну.
- И почему я не встретил её раньше? – будто не слушаю практичную ругань младшего брата, Турко поднялся с поваленного ствола, на котором сидел и посмотрел на лоскуты неба, расчерченные черными в сумерках ветвями деревьев, только-только начали зажигаться самые ранние звезды.
- Потому что она безвылазно торчала в Дориате, куда нам хода не было, и нет. - Заботливо подсказал Атаринкэ, которого накатившая меланхолия младшего уже начинала злить. Настроение у брата всегда было переменчивым, минуту назад он хохочет шутке Морьо, через мгновение готов кого-нибудь прибить, еще через два, логичен и собран.… Вздохнув, Куруфинвэ встал, в два шага подошел к брату и тряхнул того за плечи.
- Турко, прекрати так убиваться. Она не стоит этого!
Вместо ответа Тьелкормо ударил, вернее, попытался, но Атаринкэ успел отпрянуть от тяжелого кулака брата, а инерция удара и выпитый алкоголь сделали свое черное дело, хором помянув балрога, братья повалились в траву.
- Что ты творишь?! - прохрипел придавленный братом старший, когда сырая трава оказалась у него за воротом.
- а ты чего руки распускаешь?! – ухмыльнувшись, парировал Куруфинвэ.
- ты сам напросился!- не уступал Охотник.
- Да ну! Мне твоя Лютиэн уже до оскомины надоела, – усмехнулся Искусник. Выпитое шумело в голове и толкало на новые подвиги. Сейчас, пришедшая в голову неожиданная мысль показалась очень перспективной, и высокая вероятность получить от брата в зубы после не остановила рискового экспериментатора – сына самого Феанаро. – а так хоть у тебя будет объективная причина мне врезать, - ухмыльнувшись еще шире, младший крепко поцеловал старшего.
-
-
08.04.2011 в 00:06Атаринкэ, которого накатившая меланхолия младшего
Внезапно))
-
-
08.04.2011 в 00:12спасибо.))
ой... тут у меня со старшенством очепятка...
-
-
09.04.2011 в 00:22-
-
09.04.2011 в 01:05Что конкретно коряво?
Автор 2
-
-
09.04.2011 в 01:18Я сама не спец по запятым, но у вас с ними беда. Ну и все эти размышления о том, что Лютиэнь так себе . Зелен виноград?
-
-
09.04.2011 в 01:31Что до "так себе". Атаринкэ здесь раздосадован неудачами, сердит и пристрастен и к тому же в изрядном подпитии. Можно ли в таком состоянии объективно судить о той, что предпочла его брату смертного, который к тому же «покушается на чужое»?)
-
-
09.04.2011 в 08:47- О, где же моя любимая? – вопрошал он у тополя, росшего справа, и у ясеня, раскинувшего могучие ветви слева. – Какие мохнатые лапищи обнимают тебя, какие уста лобзают? На кого же ты меня покинула?
- На моё попечение, разумеется, - заметил эльф, хорошо знакомый страдающему Келегорму. – Утешься…»
Брегнар захлопнул книжку и положил на краешек стола. Хитроумный эльф, даже не произнося ни слова, умел читать так, что весь текст словно звучал у слушателя в ушах. Имена были знакомые, но происходящее – а, хуже того, манера повествования – были с каким-то подвохом. Лучанин с сомнением глянул на обложку. На ней был изображен полуобнаженный условно эльф (Королевство Эльданор мало контактировало с Миром Людей, и про эльфов, в том числе их внешний вид и моральный облик, ходили самые невероятные слухи). Нижнюю часть тела «условно эльфа» прикрывала надпись «Сборник гомоэротической прозы».
Лучанин поморщился:
- Зачем ты это читаешь?
Брегнар улыбнулся.
- Человеческую культуру изучаю.
- Это не культура.
- Я бы не сказал, - возразил эльф. – Никас, как думаешь: откуда берутся такие рассказы?
- Полагаю, от скучающих фанаток поименованных персонажей. До объекта обожания дотянуться они не могут, так что хоть поиграть напоследок, как с ручной мышкой… Твоего имени, надеюсь, в этом сборнике нет?
-
-
09.04.2011 в 08:47- Келегорм? Он же вроде умер?
- У тебя устаревшая информация.
Какое-то время собеседники молчали. Брегнар встал с плетёного кресла и прошелся по веранде. Никас отметил про себя, что эльф, наверное, среди прочих политиков выглядит, как фасолина в чашке с горохом – настоящее инородное тело: вместо обычного строгого костюма и галстука – национальный эльданорский наряд, зелёный с белым узором; светлые волосы в семёрке косичек, рост два десять, да ещё и лицо такое, будто ещё и двадцати нет. Впрочем, на человеческий счёт.
- Можно, конечно, прочитать и «забыть» (Брегнар вместо «забыть» применил эльданорское слово, сложно переводимое на русский: по смыслу – спрятать в дальний уголок памяти, как в архив, и долго к этой мысли не возвращаться. С настоящим забыванием, как знал Никас, у эльданорцев были проблемы). – Посмеяться и забыть. Но я полагаю, причина сложнее. Или их три: протест, сила фантазии и вера в чудо.
- Поясни.
- Дьявол не дурак, как бы нам ни хотелось так думать. Нет уже такого места, которое можно было бы уничтожить, такого существа, которое можно было бы пленить, и всё зло исчезнет. Это место и это существо рассеяно по миру – но его части – всё ещё части целого, и оно не утратило способности понимать, что и зачем творит.
То, что кажется простой забавой – это клевета. Вновь и вновь возвращаться к ней толкает сбой в природе такого свойства, какой вы называете… «благими намерениями выложена дорога в Мордор». Толкающая раз за разом лгать против сути и придумывать противное самой природе вещей.
Там засада, яма на этой дороге благих намерений…Вера в чудо и толкает рассказывать про мужчину, рождающего… - Брегнар сбился. – Если бы ты мог выносить и родить, услуги киберчрева вам с Анной были бы просто не нужны.
- Больно бьёшь, - только и сказал Никас.
-
-
09.04.2011 в 09:32Автор нумер два, а вот очень интересно! Это кусок из какого-то текста?
-
-
09.04.2011 в 10:19Это умученный фрагмент фанфика, уже неделю существующего в трёх разных вариантах. Но круг заканчивается, и надо успеть...
-
-
09.04.2011 в 10:26Хотелось бы почитать и еще чего-нибудь в продолжении.
-
-
09.04.2011 в 16:17Верю, что эльфы женятся таки по любви, и, при живой жене, Куруфин рассматривал Лютиэн исключительно с «политико-стратегической » точки зрения.)
-
-
09.04.2011 в 17:05-
-
09.04.2011 в 17:18Вы открыли мне глаза) Не знала, честно) Или забыла)
Автор 1
-
-
09.04.2011 в 18:37kemenkiri.livejournal.com/300421.html
-
-
09.04.2011 в 18:39Автор 1
-
-
09.04.2011 в 20:03Скорее дело в зашкаливающих эмоциях, доверии и близости фэа.)