2.2

[Норлин Илонвэ]

2.2 Валар не призывают к суду Феанаро. Нолдоран сам должен разобрать это дело. АУ

@темы: Выполнено, Новые заявки, Сильмариллион

Comments

[Гость]

Гость, хорошо)))

Нет-нет не перестанет, а уж объемность следующего кусочка как радует!

Я немножко подумала и решила разделить этот большой кусочек на два. Так что одну часть сейчас еще разок вычитаю и выложу, а другую еще буду дописывать.

Автор

[Гость]

Еще 1486 слов

Решение углубиться в лес и скрыться там было сразу и очень хорошим, и очень плохим.
Хорошим, поскольку риск наткнуться на кого-нибудь был теперь куда меньше, чем на дороге. А Нолофинвэ уже устал от взглядов: любопытных, сострадательных или враждебных — вообще от взглядов. А еще больше устал ожидать, что любой — буквально любой — встречный нолдо может заговорить с ним о захвате власти в Тирионе. В то, что неведомые "друзья" легко угомонятся после первого отказа, Нолофинвэ, по зрелом размышлении, не особенно верил, и это делало его все более раздражительным и нервным каждый день. Нужно было, наконец, немного расслабиться, пока он не потерял способность мыслить здраво. Не говоря уже о том, что в лесу легче выбрать место для отдыха, спрятаться от дождя и сильного ветра и найти пищу. А взятые из Тириона запасы подходили к концу, хотя и не так быстро, как должны были, потому что большую часть времени Нолофинвэ не имел никакого желания есть.
Плохим же решение было, потому что мысль о бродячей жизни в чаще не прельщала его даже в детстве, когда он часами слушал отцовские рассказы о жизни у Куивинен и Великом Переходе. А во взрослом возрасте долгое пребывание под сумрачной сенью огромных деревьев действовало на Нолофинвэ, скорее, подавляюще, и это ощущалось еще острее теперь, в его нынешнем настроении и обстоятельствах.
Но все-таки Нолофинвэ поселился в лесу. Бродил без всякой цели до усталости, по пути собирал хворост для костра, искал ягоды, орехи, грибы и съедобные коренья. На крупных животных Нолофинвэ не охотился: это было бы трудно сделать одному, даже без лошади и собак, да к тому же большой запас мяса был в его положении вещью совсем не нужной и даже обременительной. Но он вполне мог подстрелить птицу или зайца, если они попадались ему на пути. Еще легче было бы подстрелить белку, но почему-то не получалось заставить себя воспринимать их как добычу. Так что на белок Нолофинвэ просто смотрел, а иногда подзывал и делился орехами. Пусть белки и не выглядели так, будто нуждаются в этом, зато у самого Нолофинвэ на сердце становилось чуть легче.
Силков Нолофинвэ не ставил — не любил их ужасно, да к тому же ему слишком часто приходилось переходить с места на место, чтобы использовать их было удобно. Нолофинвэ не оставался нигде дольше, чем от одного Смешения Света до другого. Конечно, вряд ли кто-то, кроме самого Манвэ, мог увидеть, что он делает здесь, но это был вопрос чести. Он решил соблюдать все условия приговора и соблюдал неукоснительно.
Впрочем, каждая следующая его стоянка мало чем отличалась от предыдущей. Настолько мало, что, чтобы не потерять счет дням, Нолофинвэ делал охотничьим ножом зарубки на толстой ветке, которую подобрал, как только вошел в лес, и с тех пор носил с собой.
Когда зарубок стало больше трех дюжин, Нолофинвэ почувствовал настоятельную, почти болезненную, необходимость услышать голос эльда, любого эльда. И это, в общем, было бы несложно сделать, если выйти из леса и вернуться на дорогу. Но кто знает, кого он мог бы встретить и какие вести получить там? Как раз вестей Нолофинвэ совсем не хотел. Никаких, потому что на хорошие не слишком надеялся. Лучше не знать ничего ни о чем и не терзаться лишний раз от бессилия.
— Лучше остаться в лесу, перетерпеть, — говорил он сам себе вслух.
Но собственный голос ничуть не успокаивал, становилось даже хуже — так странно, чуждо и одиноко он звучал здесь.
Тогда Нолофинвэ стал искать убежища в воспоминаниях. О друзьях и знакомых ему думать не хотелось, потому что эти мысли были слишком тесно связаны с беспокойством о том, что сейчас может твориться в Тирионе. А вот в память о семье, как ни странно, он мог погружаться почти без горечи.
Воспоминания обнимали, убаюкивали и приносили облегчение. Вот только они стали странно смешиваться с его теперешней монотонной реальностью. И скоро Нолофинвэ уже не способен был сказать, слышит ли голоса родных только в воображении или наяву.
Когда он рвал ягоды, аккуратно раздвигая ветви кустарников, рядом будто бы была мать и рассказывала о тех временах, еще до брака с отцом, когда часто бродила по лесам и полям Валинора. Когда взбирался на высокие деревья, чтобы осмотреть окрестности, словно бы появлялся отец и говорил о трудностях долгого пути в Валинор. И не раз Нолофинвэ оставался без дичи, потому что ожидал, что кто-то другой пустит стрелу скорее, и слишком поздно вспоминал, что с ним сейчас нет ни Арэльдэ или Финдекано — самых ловких стрелков в семье, ни других родственников. А иногда даже не вспоминал, просто надолго оставался стоять в недоумении.
Прочие родичи "навещали" его в основном во сне. Но и сны стало трудно отличать от действительности. Однажды Нолофинвэ приснилось, что к нему в лес пришла Финдис и они страшно поссорились, он потом несколько дней мучился от того, как мог быть столь резок с ней, пока не понял вдруг, что это не случилось на самом деле.
Но моменты ясности были коротки и становились с каждым разом еще короче. Даже притом, что Нолофинвэ догадывался, что с ним творится, он все еще не мог этому противостоять. И кто знает, чем бы все могло кончиться, если бы не медведь.
Медведь выскочил перед Нолофинвэ внезапно. Огромный, матерый, с мощными лапами и желтыми клыками. Выскочил и остановился в дюжине шагов, глядя Нолофинвэ прямо в глаза. Тот за долю мгновения успел подумать о многом. О том, что лук тут бесполезен. Да и охотничий нож немногим лучше. И как же жаль, что нет собак, которые могли бы очень пригодиться прямо сейчас. И другого оружия тоже нет. И глупо будет отправиться в Мандос вот так... Но выбирать, кажется, не приходится, и, по крайней мере, он не сойдет с ума окончательно...
Медведь равнодушно отвернулся и побежал в ту же сторону, откуда явился.
Нолофинвэ сел на землю и на мгновение спрятал лицо в ладонях. Ощущение было такое, что из него вышли все силы, как из разорванного кузнечного меха выходит весь воздух. Но разум прояснился.
Нолофинвэ очень ясно понимал, где он, что делает и как здесь оказался, хотя последнее, скорее, в общих чертах. И на этот раз он решил держаться за реальность как можно крепче. Первым делом проверил палку с зарубками: она нашлась в заплечной сумке. Зарубок на ней оказалось много, уже почти сотня.
Вот только никто, и особенно сам Нолофинвэ, не мог поручиться, что он в последнее время не пропускал дни или не ставил по нескольку зарубок в один и тот же день. При мысли об этом виски заломило, сердце неистово забилось, и стало трудно дышать. Нолофинвэ стиснул зубы и сжал кулаки, пытаясь совладать с собой и не уступить панике. Потом, во внезапном порыве, вынул нож и сделал надрез на ладони, не глубокий, но чувствительный.
Физическая боль слегка отрезвила Нолофинвэ, и он решил, что первым делом нужно найти воду и привести себя в порядок, а уж потом думать, что предпринять дальше.
С водой на этот раз ему повезло. Ручей был достаточно глубокий, широкий и не быстрый, так что Нолофинвэ смог не только напиться и умыться, но еще искупаться и осмотреть себя. Это было очень кстати, потому что захватить с собой из дому зеркало он не догадался. Впрочем, увиденное совсем не порадовало: хотя спокойная вода почти не искажала черты, лицо, отразившееся в ней, казалось чужим. И не только из-за худобы или бледности, просто этот эльда слишком явно был близок к безумию, хотелось отвернуться и не видеть его больше.
Но от себя никуда не деться, и Нолофинвэ снова упрямо стиснул зубы. Он не может, не должен позволить своему духу оказаться так ужасно и очевидно сломленным. Его жена и дети ждут встречи с ним, и ради них он должен быть сильным. Остаться собой. И он сможет.
Начать Нолофинвэ решил с чего-нибудь легкого. Нормальные эльдар обычно держат свои вещи в чистоте и аккуратно подрезают волосы. Так что и ему следовало выстирать одежду. Да и сумку тоже, а волосы расчесать и подровнять, потому что раньше они были у него точно до пояса, а теперь заметно длиннее, и еще отросли неравномерно.
Но и с этим иметь дело ему было не так уж просто. Что поранить ладонь было ошибкой, Нолофинвэ понял, уже когда умывался. Пустяковая рана приносила много беспокойства: давала о себе знать при каждом движении и то и дело начинала снова кровоточить. Со стиркой оказалось еще неудобнее. Одной рукой управляться было невозможно, двумя — больно, вода то и дело окрашивалась в красный цвет от его крови, а пытаясь выжать уже выстиранное, он пачкал кровью и ткань.
Наконец, Нолофинвэ кое-как удалось разложить вещи, по крайней мере, несколько более чистые, чем раньше, для просушки на берегу ручья. Рука болела нещадно, хотелось лечь, свернуться калачиком и скулить тихо-тихо. Тем более, здесь его слабости все равно никто не услышит и не увидит, так почему нет?
Но он собирался еще заняться волосами и не желал отступать от задуманного. Гребень и ножницы у него были. На то, чтобы разобрать спутанные влажные пряди ушла уйма времени. И даже еще больше времени Нолофинвэ провел, ничего не делая, а только ожидая, пока из его пореза снова перестанет течь кровь, пусть и ненадолго.
Когда дело дошло до стрижки, он был совершенно измотан и настроен закончить с этим поскорее. Получилось даже хуже, чем было, хотя, несомненно, короче.
— Буду заплетать косу, — решил Нолофинвэ и тут же заснул прямо на земле, рядом со своей все еще сохнущей одеждой.


Продолжение следует...

[Гость]

Первая мысль - бедный Нолофинвэ! Вторая мысль - что-то он быстро сдал, всего 100 дней (Я посмотрела про разницу во времени, спасибочки тому гостю), и эльф уже полубезумен. Я все же думала, что у них психика устойчивее. Жили же люди-отшельники и сохраняли трезвый ум. Третья мысль - жить-то жили, но каких трудов им стоило это самосохранение, сказать сложно. А тут у Нолофинвэ целый букет факторов. И суровое наказание, неожиданно обрушившееся на него (наверное, думает, что совсем не заслужил, в чем я лично сомневаюсь), и жизнь в лесу, к которой у него явно нет склонности, и беспокойство за отца.

А почему не перевязал руку? Из личного опыта: даже мокрая повязка худо-бедно защищает рану. Наверное, не додумался из-за своего не совсем адекватного состояния. Или автор нагнетает обстановку. Или то и другое вместе)
Надеюсь, Нолофинвэ сможет за оставшиеся 44 дня взять себя в руки и предстанет перед детьми и супругой в ясном уме. Потому что горячие нолдорские парни (и одна неугомонная девица), поглядев на такого измученного папу, могут наделать делов в столице, а допустить такое их отец не может.

Жду продолжения. Очень жду.

[Гость]

Эк его скрючило!
Да, если и Феанаро с теми же психологическими проблемами столкнется, то при встрече братья друг к другу в объятья кинутся, не смотри, что ссорились!

Что-то и правда Нолофинвэ неустойчив к одиночеству оказался. И порезался зря. Нет бы просто стукнуться головой о ближайшую сосну.

[Гость]

Да может и помогли. Чай аванирэ вряд ли кто-то в Амане использует. А тут ещё и на стресс наложилось.

[Гость]

Да, если и Феанаро с теми же психологическими проблемами столкнется

Я думаю, что нет. Феанаро будет легче, по крайней мере, переносить одиночество в глуши. Он и раньше много путешествовал один. Хотя на все воля автора.

Какой-то странный медведь... Может из майар кто шатался?

Автор, разреши Ноло хотя бы заходить в какие-нибудь деревеньки. Чисто дичь на провиант поменять.
А еще вполне можно организовать 2-3 стоянки, на расстоянии одного перехода. На месте не сидишь, но можно создать приемлемые условия для жизни в пределах некоего треугольника.

[Гость]

Да, про непростого медведя я тоже думал))

Думаю, треугольник - это уже некая хитрость.

Спасибо автору и ждём продолжение)

[naurtinniell]

Автор, вы прекрасны) И на редкость легко опознаваемы, ваш Нолофинвэ - мой любимец.

Я просто скажу, что верю, абсолютно верю в этих героев, они молодцы. Все.
И да, я верю, что Нолофинвэ не справился поначалу с одиночеством. Тут вот выше говорили про отшельников - но к одиночеству нужна долгая подготовка, а уж когда в душе вместо мира то, что у Нолофинвэ, одиночество будет пыткой даже для эльфа. К тому же нужен определённый склад характера, чтобы долгие блуждания в одиночестве радовали.

Медведя определённо послали к Нолофинвэ поработать пенделем свыше

[Гость]

О, дорогие читатели! Огромное вам спасибо за отзывы! Мне безумно приятно и немного страшно даже))) И еще это очень мотивирует работать над фиком, просто супер) Продолжение пишется. Может, даже сегодня выложу, если успею. А если нет, то завтра.

А пока ответы.

Первая мысль - бедный Нолофинвэ!

Гость,

Вторая мысль - что-то он быстро сдал, всего 100 дней (Я посмотрела про разницу во времени, спасибочки тому гостю), и эльф уже полубезумен. Я все же думала, что у них психика устойчивее. Жили же люди-отшельники и сохраняли трезвый ум. Третья мысль - жить-то жили, но каких трудов им стоило это самосохранение, сказать сложно.

Ну, во-первых, да, мы не знаем каких трудов это стоило отшельникам. А во-вторых... Мне кажется, есть разница, между тем, что кто-то выбирает добровольно (как отшельники), и тем, кто по каким-то причинам должен соблюдать ограничения, наложенные кем-то еще, даже если соблюдать он согласился добровольно.

К тому же мысль о том, что ты не должен чего-то делать ни в коем случае, часто вызывает беспокойство и большее, чем обычно, желание сделать именно это. От самого простого, например, когда нельзя шевелиться лишний раз, обязательно зачешется нос (такое, наверное, со всеми бывало) к более сложному, например, если у кого-то по каким-то причинам нет запаса еды, то муки голода сильнее, а если кто-то находится в замкнутом пространстве без винтеляции, знает, что воздух там может кончиться, и боится этого, то удушье он может почувствовать раньше, чем для этого фактически появится причина... Словом, как только звучит фраза: "Не думай о белой обязьяне", только о ней и можно думать. И это тяжело.

Кроме того, есть разные реакции психики на стресс... но если я сейчас начну про это распинаться, то спалю оставшийся сюжет))) И читать будет уже не интересно. Так что молчу.

А тут у Нолофинвэ целый букет факторов. И суровое наказание, неожиданно обрушившееся на него (наверное, думает, что совсем не заслужил, в чем я лично сомневаюсь), и жизнь в лесу, к которой у него явно нет склонности, и беспокойство за отца.

Ну да, и это все тоже.

А почему не перевязал руку? Из личного опыта: даже мокрая повязка худо-бедно защищает рану. Наверное, не додумался из-за своего не совсем адекватного состояния. Или автор нагнетает обстановку. Или то и другое вместе)

Не додумался. А автор не то чтобы нагнетает... но просто... было бы странно, если б переход от практически безумия к нормальности, пусть даже у эльфа, произошел сразу и полностью. Про это еще будет.

Надеюсь, Нолофинвэ сможет за оставшиеся 44 дня взять себя в руки и предстанет перед детьми и супругой в ясном уме. Потому что горячие нолдорские парни (и одна неугомонная девица), поглядев на такого измученного папу, могут наделать делов в столице, а допустить такое их отец не может.

О, да! В смысле, вы правы про парней и девицу. А остальное было бы спойлером)

Жду продолжения. Очень жду.

Скоро будет.

Эк его скрючило!

Гость, да(

Да, если и Феанаро с теми же психологическими проблемами столкнется, то при встрече братья друг к другу в объятья кинутся, не смотри, что ссорились!

У Феанаро проблемы свои, другие немного, про это позже. А обнимутся они или нет... тоже позже)))

Что-то и правда Нолофинвэ неустойчив к одиночеству оказался.

Ну, это у фикрайтера такое представление о Нолофинвэ, ссори... У меня просто из канона сложилось впечатление, что он не создан как-то для одиночества. Не любит, как Феанаро, закрыться на черти сколько в мастерской и обо всем забыть, а потом выйти только похвастаться очередным творением... или уехать куда-то один или с сыновьями, но больше ни с кем... Нолофинвэ больше заинтересован в окружающих вообще, даже незнакомых, но с другой стороны и больше нуждается в обществе.

И порезался зря. Нет бы просто стукнуться головой о ближайшую сосну.

Хм... был бы мозг, было б сотрясение?

Да может и помогли. Чай аванирэ вряд ли кто-то в Амане использует. А тут ещё и на стресс наложилось.

Гость, о. Честно, я не думала об этом, как о действиях Мелькора... Но вообще он все еще в Амане. И он, конечно, недоволен Нолофинвэ. Так что теоретически могло быть и так.

Ой. Я только что поняла, что забыла про осанвэ. Надо было запретить его приговором. А теперь остается только сделать вид, что его не существует. Итак, в рамках этого фика осанвэ не существует

Я думаю, что нет. Феанаро будет легче, по крайней мере, переносить одиночество в глуши. Он и раньше много путешествовал один. Хотя на все воля автора.

Гость, ну, как я уже сказала чуть выше, у него будут другие проблемы. В каждой избушке свои погремушки, как говорится.

Какой-то странный медведь... Может из майар кто шатался?

Этот вопрос... останется вопросом, пожалуй)))

Автор, разреши Ноло хотя бы заходить в какие-нибудь деревеньки. Чисто дичь на провиант поменять.

Ну, я одно могу сказать: эта история еще не закончилась. Она, пока, на самом деле, даже не приблизилась к финалу, хотя я стараюсь ее туда направлять))) Скоро выложу продолжение.

А еще вполне можно организовать 2-3 стоянки, на расстоянии одного перехода. На месте не сидишь, но можно создать приемлемые условия для жизни в пределах некоего треугольника.

Можно, но это читерство. А потомки Финвэ обычно ищут непростых путей, как мы знаем по канону))) Да и предупреждение перед фиком не зря написано)

Да, про непростого медведя я тоже думал))

Думаю, треугольник - это уже некая хитрость.


Гость, медведь, как уже было сказано, зело загадочен и таким останется)))

А треугольник - да, это хитрость, соблюдение условий по букве, а не по духу.

Спасибо автору и ждём продолжение)

Автору очень приятно. Продолжение скоро будет.

Автор, вы прекрасны) И на редкость легко опознаваемы, ваш Нолофинвэ - мой любимец.

naurtinniell, спасибо! Ой)

Я просто скажу, что верю, абсолютно верю в этих героев, они молодцы. Все.

Спасибо, мне безумно приятно. А по поводу остального

Автор

[Норлин Илонвэ]

Ну, это у фикрайтера такое представление о Нолофинвэ, ссори... У меня просто из канона сложилось впечатление, что он не создан как-то для одиночества. Не любит, как Феанаро, закрыться на черти сколько в мастерской и обо всем забыть, а потом выйти только похвастаться очередным творением... или уехать куда-то один или с сыновьями, но больше ни с кем... Нолофинвэ больше заинтересован в окружающих вообще, даже незнакомых, но с другой стороны и больше нуждается в обществе.

Автор, вот это уточнение выглядит более здраво и убедительно, чем поданный в фрагменте образ.
Да, я тоже думаю, что Ноло куда больше экстраверт, чем некоторые. Но то, что у него за сто дней (и даже меньше, с учетом, что в этом состоянии он уже какое-то время) чуть не уехала крыша - в это не верю. Кажется, догадываюсь, что вы хотели зациклить его на нехороших мыслях про дом, заговоры и отца, но стоило прямо так и сделать. Без разговоров с самим собой и полубредовых видений родственников. Легче предположить, что от в этом состоянии на взводе и будет страдать бессонницей и/или кошмарами, навязчивыми мыслями и шугаться каждого шороха, полагая, что кто-то к нему опять пожаловал. Он обеспокоен, значит настороже и собран, а не в апатии и тенденции к медленной деградации. Ну а резать руку, это как-то по-детски.

Продолжение все равно жду и надеюсь на лучшее

ЗЫ.

Надо было запретить его приговором. А теперь остается только сделать вид, что его не существует. Итак, в рамках этого фика осанвэ не существует

Если не путаю, осанвэ работает в пределах видимости, а не по принципу сотовой связи, так что необязательно его отменять)

[Гость]

Автор, вот это уточнение выглядит более здраво и убедительно, чем поданный в фрагменте образ.

Норлин Илонвэ, жалко, что так получилось.

Кажется, догадываюсь, что вы хотели зациклить его на нехороших мыслях про дом, заговоры и отца, но стоило прямо так и сделать.

Нет, мысли о заговоре терзали его в нормальном состоянии, когда крыша поехала, о заговоре он не думал, зато спасался от одиночества посредством создания воображаемых друзей родственников. То есть, он, конечно, не вполне осознанно это делал.

Ну а резать руку, это как-то по-детски.

Ну, вообще физическая боль традиционно отвлекает от истерики, паники и всего такого (если, конечно, паника не вызвана самой этой болью), дать себе по физиономии он не мог, а нож под рукой, так что... Ну, то есть, так я рассуждала, когда писала это.

Спасибо за мнение, печально, конечно, что для вас оказалось недостоверно. Я постараюсь учесть это в будущем... но уже написанному тексту это, к сожалению, не поможет.

Продолжение все равно жду и надеюсь на лучшее

Спасибо! Буду надеяться, что следующие фрагменты вам больше понравятся.

Если не путаю, осанвэ работает в пределах видимости, а не по принципу сотовой связи, так что необязательно его отменять)

Насколько я помню, ограничение по расстоянию - это как раз фанон, у Толкина ничего про это нет. Так что, надо признать, проворонила я это дело.

Автор

[Норлин Илонвэ]

когда крыша поехала, о заговоре он не думал, зато спасался от одиночества посредством создания воображаемых друзей родственников

Это понятно. Но мне не верится, что такой здравомыслящий, рассудительный и уравновешенный эльф, как Ноло мог так быстро сломаться. К тому же тут он уже взрослый мужик, а поведение больше тянет на подростка. Ну и про физическую боль я именно в этом плане. Ноло, как я его вижу, и тут сделал разумнее - кулаком по дереву засадил бы хотя бы. Это как, знаете, когда начинают бить посуду: кто-то хватает все подряд и кидает в стену, а кто-то думает "так, это свадебная тарелка, это мамина ваза, о, вот, эту не жалко".
В общем, это, конечно, к вопросу о трактовках образа.

Буду надеяться, что следующие фрагменты вам больше понравятся.

Я тоже)

Насколько я помню, ограничение по расстоянию - это как раз фанон, у Толкина ничего про это нет. Так что, надо признать, проворонила я это дело.

Оказалось, ошиблись оба. www.kulichki.com/tolkien/cabinet/tengwar/osanve... У Толкина есть: "расстояние само по себе не является преградой для "осанвэ".
Но тут я позволю себе все-таки предпочесть фанон. Мало того, что материя слишком тонкая и магуйская, так еще рассуждение по тексту идет по пути предпочтительности устной речи из-за всяких вкусов и привычек, за которыми прослеживается авторский произвол филолога. А внутри мира такое безграничное осанвэ сняло бы кучу вопросов разведки, оповещения и координации действий во время войны.
Так что мне больше нравится осанвэ-телепатия через зрительный контакт и, в особо тяжелых ситуациях, ощущение всяких страданий, боли, тоски друг друга.

[Гость]

Но мне не верится, что такой здравомыслящий, рассудительный и уравновешенный эльф, как Ноло мог так быстро сломаться.

Норлин Илонвэ, ой, опять меня тянет рассуждать про способы реакции на экстримальную ситуацию... и опять я не могу, потому что спалю сюжет. Если начну говорить, станет ясно, кто там дальше, чего, куда и зачем... причем не только про Нолофинвэ, но и про Феанаро, а это не хорошо: проспойлерить всю линию героя, не успев ее даже ввести)))

К тому же тут он уже взрослый мужик, а поведение больше тянет на подростка. Ну и про физическую боль я именно в этом плане.

Ну, тут, я думаю, как с канонным Исходом, все так, мягко говоря, свежо, что реакции бывают нетипичными для взрослых и разумных людей эльфов.

Ноло, как я его вижу, и тут сделал разумнее - кулаком по дереву засадил бы хотя бы. Это как, знаете, когда начинают бить посуду: кто-то хватает все подряд и кидает в стену, а кто-то думает "так, это свадебная тарелка, это мамина ваза, о, вот, эту не жалко".

А вот тут уже я выскажу свое пожизневое убеждение, что когда человек кидает посуду на эмоциях, он не выбирает, что кидать. Если может рассуждать и выбирать, значит, может сдержаться и не кидать вообще. Если может сдержаться, но не сдерживается, это либо игра на публику, либо сеанс психотерапии, но не спонтанное проявление чувств.

И так же с ситуацией в тексте: Нолофинвэ сидит на земле, переживает встречу с медведем, и со своей крышей, которая совсем было уехала, но неожиданно вернулась. И тут у него начинается приступ паники. Нолофинвэ делает самую простую, с его точки зрения, вещь, потому что нож у него близко, а чтобы по дереву шарахнуть, еще встать надо.

Я не говорю, что он правильно сделал, неправильно, конечно, но уж как сделал.

Но тут я позволю себе все-таки предпочесть фанон. Мало того, что материя слишком тонкая и магуйская, так еще рассуждение по тексту идет по пути предпочтительности устной речи из-за всяких вкусов и привычек, за которыми прослеживается авторский произвол филолога. А внутри мира такое безграничное осанвэ сняло бы кучу вопросов разведки, оповещения и координации действий во время войны.

Я, наоборот, предпочитаю без ограничений по расстоянию. И "авторский произвол филолога" меня ни чем не коробит)))

Проблемы во время войны не вижу, для осанвэ нужен открытый разум, кто же во время войны держит его открытым?

Так что мне больше нравится осанвэ-телепатия через зрительный контакт и, в особо тяжелых ситуациях, ощущение всяких страданий, боли, тоски друг друга.

А боль, тоску и страдания, я думаю, можно ловить даже при закрытом сознании, даже между Валинором и Эндорэ в Первою Эпоху. Но это уже мой фанон.

Автор

[Норлин Илонвэ]

Гость,

ой, опять меня тянет рассуждать про способы реакции на экстримальную ситуацию.

Сколько людей, столько и реакций)

Если начну говорить, станет ясно, кто там дальше, чего, куда и зачем...

Тогда не надо, конечно)

Ну, тут, я думаю, как с канонным Исходом, все так, мягко говоря, свежо, что реакции бывают нетипичными для взрослых и разумных людей эльфов.

По-моему, в каноне Ноло только один раз в жизни принимает эмоциональное, а не рациональное с его т.з. решение.
.

А вот тут уже я выскажу свое пожизневое убеждение, что когда человек кидает посуду на эмоциях, он не выбирает, что кидать.

Ну вот тут в корне не согласна)

Я не говорю, что он правильно сделал, неправильно, конечно, но уж как сделал.

Мои сомнения относятся не к (не)правильность, а к достоверности.

Я, наоборот, предпочитаю без ограничений по расстоянию. И "авторский произвол филолога" меня ни чем не коробит)))

Понятно)

Проблемы во время войны не вижу, для осанвэ нужен открытый разум, кто же во время войны держит его открытым?

Но закрытый разум, как я себе это понимаю, все равно ощущает давление/воздействие, если кто-то пытается достучаться и вообще взломать сознание. Типа сидит весь такой закрытый разведчик на дереве и вдруг шеф из Хитлума звонит, надо ответить)

А боль, тоску и страдания, я думаю, можно ловить даже при закрытом сознании, даже между Валинором и Эндорэ в Первою Эпоху. Но это уже мой фанон.

Это поддерживаю

[naurtinniell]

А вот тут уже я выскажу свое пожизневое убеждение, что когда человек кидает посуду на эмоциях, он не выбирает, что кидать.
Как человек, любящий в качестве выпуска пара пошвыряться - подтверждаю.
Меня один раз накрывало так, что мне было пофиг, что и куда кидать. В остальное время я это делаю сознательно, наедине с собой, дабы не пугать людей, и тем, что не разобьётся и ничего не сломает. И это продуманный выпуск пара.

Типа сидит весь такой закрытый разведчик на дереве и вдруг шеф из Хитлума звонит, надо ответить)
Так входящий не определяется. Может, из Хитлума, а может, из Ангбанда. Оттуда всем звонят, прощупывают.

[Гость]

Сколько людей, столько и реакций)

Норлин Илонвэ,ну, есть некоторые типичные, все же)

По-моему, в каноне Ноло только один раз в жизни принимает эмоциональное, а не рациональное с его т.з. решение.

ИМХО, он более спокоен, чем Феанаро, но почти кто угодно более спокоен, чем Феанаро, а так у Нолофинвэ вполне есть эмоции, и он даже ими руководствуется иногда.

Ну а тут ...это вообще не осознанное решение, мол, "пойду на поводу у своих эмоций", просто так сложились обстоятельства.

А вот тут уже я выскажу свое пожизневое убеждение, что когда человек кидает посуду на эмоциях, он не выбирает, что кидать.
Ну вот тут в корне не согласна)

Ну, имха на имху.

Мои сомнения относятся не к (не)правильность, а к достоверности.

Понятно. Жаль, что текст вас не убедил... но ничего уже не сделаешь.

Но закрытый разум, как я себе это понимаю, все равно ощущает давление/воздействие, если кто-то пытается достучаться и вообще взломать сознание. Типа сидит весь такой закрытый разведчик на дереве и вдруг шеф из Хитлума звонит, надо ответить)

Я думаю, что когда разум закрыт, абонент, так сказать, вне доступа для всех, а когда открыт, то кто угодно может "позвонить", и начальника, а так же свата, брата и всех прочих от Моргота не отличишь, пока не будет поздно, поэтому в Белерианде Первой Эпохи осанвэ, мягко говоря, не пользовалось популярностью как средство коммуникации.

Это поддерживаю



Как человек, любящий в качестве выпуска пара пошвыряться - подтверждаю.

naurtinniell, о, спасибо! У меня, потому что только теоретические представления. Я сама посуду не кидаю) Хотя не то чтоб никогда не хотелось, но как-то сдерживаюсь всегда, да и кошку не охота пугать))) Она-то всегда дома.

Так входящий не определяется. Может, из Хитлума, а может, из Ангбанда. Оттуда всем звонят, прощупывают.

Вот-вот.

Автор

[Норлин Илонвэ]

Так входящий не определяется. Может, из Хитлума, а может, из Ангбанда. Оттуда всем звонят, прощупывают.

Это мне тем более не нравится. Уметь общаться на расстоянии, но не уметь определять, кто ломится тебе в голову... В общем, мутная штука осанвэ.

Ну, имха на имху.

Скорее собственный опыт.
Это из той же области, когда человек осознает, что закипает и идет в зал, где лупит грушу, а не кидается на стену здесь и сейчас.

[Гость]

Это мне тем более не нравится. Уметь общаться на расстоянии, но не уметь определять, кто ломится тебе в голову... В общем, мутная штука осанвэ.

Норлин Илонвэ, есть ограничения ментальные, осанвэ между совершенно посторонними, насколько я помню, невозможно, так что, кто бы ни "позвонил" это кто-то свой, в теории, а на практике есть Моргот, и один неосторожно принятый звонок может стоить всего на свете и коньков в придачу.

Это из той же области, когда человек осознает, что закипает и идет в зал, где лупит грушу, а не кидается на стену здесь и сейчас.

Если человек осознает. что закипает, он еще может сдержаться или уйти, действительно. Когда посуда полетела, это уже все вскипело, имхо.

Автор

[Гость]

Еще 4148 слов

Возможно, сон был именно тем, что Нолофинвэ с самого начала следовало сделать. Раньше стирки и особенно раньше стрижки. После отдыха сил у него ощутимо прибавилось, а рука заметно подзажила и, хотя еще продолжала болеть, больше уже не кровоточила.
Нолофинвэ оделся, сложил вещи обратно в дорожную сумку, волосы еще раз расчесал и собрал в косу. Потом поднялся чуть выше по течению ручья, напился и заполнил свежей водой свою флягу.
После этого Нолофинвэ почувствовал голод, впервые за долгое, пожалуй, чересчур долгое для его собственной пользы, время. Никакой отложенной про запас еды среди его скудных пожитков не было, и он не мог вспомнить ясно, когда в последний раз охотился или собирал что-то съедобное, кроме пары пригоршней маленьких и кислых плодов дикой яблони, которые случайно чем-то привлекли его дня два назад... или больше...
Нолофинвэ огляделся тем особым, очень цепким взглядом, которым голодный ищет что-то, что может быть съедено, и чуть не рассмеялся: берега ручья почти сплошь заросли стрелолистом. Чудесно! Нолофинвэ принялся выкапывать клубни ножом и ел их сразу, только промыв водой. Жареными они стали бы вкуснее, но не было мочи ждать. По крайней мере, сначала.
Когда голод несколько притупился, Нолофинвэ все-таки отложил часть клубней, чтобы испечь их в костре. Позже. Уже снова наступал час Смешения Света, и нужно было уходить.
Впрочем, Нолофинвэ в любом случае не мог бы остаться у ручья долго. Ему необходимо было выйти из леса, найти кого-то из эльдар и узнать, сколько времени прошло, а сколько еще осталось до условленной встречи с родными. О том, что он мог уже пропустить нужный день, Нолофинвэ просто запретил себе думать. Эта мысль свела бы его с ума вернее всего другого.
У Нолофинвэ не было ни малейшего понятия, где он находится или в какую сторону ему следует двигаться, но он не особенно волновался. Знал, что нужно просто идти, искать приметы, с детства знакомые каждому эльда, и скоро лес сам подскажет нужное направление. Это только вопрос концентрации внимания. Конечно, если в деле не замешаны никакие чары.
Так что Нолофинвэ смело тронулся в путь.
И к следующему Смешению Света успел сделать восемь более-менее широких кругов на одном и том же месте. Понял, что с концентрацией внимания у него все совсем не так гладко, как хотелось бы. Набрал хвороста, развел огонь снова на берегу того же ручья, только на этот раз ниже по течению. Испек клубни стрелолиста, с наслаждением съел их, почти обжигающе горячие и рассыпчатые, запил прохладной водой и отправился на Дорогу Грез.
Когда Нолофинвэ проснулся в следующий раз, было уже опять Смешение Света. И оно подходило к концу. Нолофинвэ быстро встал, взял вещи и побрел еще дальше вниз по течению ручья. Когда смешенный серебряно-золотистый свет сменился чисто золотым, Нолофинвэ остановился, бросил свою поклажу, сам снова лег, завернувшись в плащ, и проспал еще несколько часов.
В его грезах, к счастью, не было больше болезненных порождений утомленного разума и искривленных отражений нерадостной реальности, только легкие и освежающие творения Лориена, дарившие отдых уму и душе. И благотворное влияние этого не замедлило проявиться: хотя Нолофинвэ, покидая берег ручья, был на этот раз почти уверен, что еще вернется, кругами его больше не водило. А еще он случайно с самого начала выбрал верное направление для выхода из леса. Чистая удача!
Оставалось только идти и идти, пока не придешь. Это было совсем просто. Даже приятно. Теперь, когда у него была цель, Нолофинвэ чувствовал себя гораздо лучше. И собраннее. Он старался размеренно чередовать периоды движения и отдыха, находить и, что еще важнее, заставлять себя съедать достаточно пищи, чтобы восстановить силы. Для сна делал лежанку из листьев, а в дождь сооружал шалаш из веток. Или хотя бы искал удобные места на деревьях. Но ни в коем случае не позволял себе просто падать на землю и погружаться в грезы. Тем более не грезил сидя или на ходу. И даже готовил себе вместо простой воды отвар из трав. Чего не случалось с самых первых дней изгнания.
К тому времени, как Нолофинвэ подошел к опушке леса, он чувствовал себя куда здоровее и крепче, чем в день встречи с медведем. Напоследок придирчиво оглядев свое отражение в лезвии охотничьего ножа, Нолофинвэ остался в общем доволен. Может, этот эльда и не казался особенно счастливым или отдохнувшим, но изможденным безумцем, давным-давно не говорившим с квэнди и почти забывшим себя, он тоже не казался.
Так что можно было не опасаться, что он напугает любого встречного до сумасшествия и не сможет узнать, наконец, какой сегодня день. Впрочем, вероятно, некоторое волнение его появление все же вызовет. Мягко говоря.
Нолофинвэ поморщился, представив, какой поток эмоции и вестей может обрушиться на него при встрече с кем угодно.
Сможет ли его недавно обретенное хрупкое душевное равновесие выдержать это?
На мгновение на Нолофинвэ накатила паника. Захотелось повернуть обратно в лес, который, по сравнению с ожидающей впереди неизвестностью, казался если не любимым, то уж точно привычным и безопасным. Еще не хватало! Нолофинвэ потряс головой и решительно двинулся вперед.
И удача еще раз улыбнулась ему, прямо-таки ослепительно. Первым встречным оказался какой-то ваниа. Он не знал Нолофинвэ или, по крайней мере, ничем не показал, что знает. Спокойно ответил на вопрос, спросил, не нужна ли помощь, и, пожелав приятного дня, пошел своей дорогой.
Оказалось, Нолофинвэ все же пропустил несколько дней, но не так много, чтобы начинать волноваться об опоздании. Это известие принесло ему столько счастья, сколько он не помнил, когда испытывал в последний раз. Хотелось прыгать и бегать кругами, совершенно по-щенячьи. Быть может, свою роль тут сыграло еще и то, что Нолофинвэ впервые за долгое время оказался на открытом пространстве, которое нравилось ему всегда заметно больше леса.
Но оставаться там, дожидаясь других, возможно, не столь необременительных, встреч, Нолофинвэ не стал и все же повернул обратно к лесу и снова укрылся в его тени. Надо сказать, все-таки с облегчением.
Впрочем, облегчение не продлилось долго. Больше не нужно было торопиться куда-то, чтобы узнать что-то, да и на встречу с родными собираться было еще рано. Впереди оставалось десятка два дней, которые следовало чем-то заполнить.
Нолофинвэ привел в идеальный, насколько это возможно в лесу, порядок свою одежду и оружие. Хотя оружие не требовало ухода вообще, но все-таки это ненадолго заняло Нолофинвэ.
Затем он снова подровнял волосы, на этот раз с большим успехом. Но косу все равно заплетал – привык, да и хоть какое-то занятие.
Однажды Нолофинвэ набрал желудей и попытался испечь желудевый хлеб, который, как он слышал, квэнди ели, когда еще не знали пшеницы и других злаков. Хлеб получился со второго раза. Больше делать было решительно нечего.
А мучительно хотелось что-нибудь сделать руками, что-нибудь, что не касалось бы заботы о пропитании и обустройства очередной стоянки. Но не было ни инструментов, ни материалов ни для чего. Ладони почти горели, и тоскливо ныло где-то глубоко внутри. И впервые за все время изгнания Нолофинвэ с сочувствием вспомнил о Феанаро. Каково ему переносить это? Должно быть, еще тяжелее...
Душу кольнуло тревогой. Нолофинвэ, поймав себя на этом, криво усмехнулся. Словно ему мало своих забот, чтобы еще сожалеть и о брате. К тому же Феанаро всегда умел устроиться наилучшим образом. Не беспокоясь о других. Особенно о Нолофинвэ. И сейчас у Феанаро все, наверняка, идет очень неплохо. Лучше поволноваться о чем-нибудь другом, что этого действительно стоит...
С этой мыслью Нолофинвэ постарался снова забыть о Феанаро. Но это оказалось не так-то просто сделать, поэтому у него было еще несколько неприятных видений на Дороге Грез и несколько беспокойных дней, когда все раздражало его ужасно.
Наконец, недовольство улеглось, и Нолофинвэ вздохнул с облегчением. Но делать было по-прежнему нечего. Для резьбы по дереву нужны были просушенные куски дерева. Для плетения корзин — вымоченные прутья, а Нолофинвэ не мог оставаться на одном месте достаточно долго, чтобы сделать хорошие заготовки. Кроме того, у него не было топора, если уж говорить о кусках дерева.
Ничего подходящего в голову не приходило.
И Нолофинвэ плел невообразимое количество венков из цветов и листьев. Но не надевал ни один. Он просто оставлял венок там, где заканчивал его, или вешал на ветку дерева.
Кроме этого, Нолофинвэ занимал себя чтением следов на земле. Конечно, он и раньше их читал, поэтому встречи с волками, кабанами, лосями и прочими исконными обитателями этого леса не происходили по три раза на день, чему Нолофинвэ был очень рад. Одного неожиданного свидания с медведем больше, чем достаточно. Но теперь он не просто стремился избежать нежелательных встреч. Он читал на земле истории… о том как волчица учит охотиться волчат, и как зайцу сегодня все же повезло уйти от них, а несколько мышей, с другой стороны, оказались не так удачливы... и другие. Разные.
Это было по-своему любопытно. Хотя не очень. Надо было признать, что Нолофинвэ не слишком интересовался всем этим. И особенно не теперь, когда с каждым днем, приближавшим встречу с семьей, ожидание становилось все невыносимей, и он считал уже часы и мгновения. Пока не настал день, когда можно было отправляться в дорогу.

[Гость]

***

Нолофинвэ не шел, а словно на крыльях летел, к лугу, где когда-то он, гуляя по окрестностям Тириона, встретил свою будущую жену. Теперь, правда, его немного беспокоила близость этого места к городу, но не настолько, чтобы отравить всю радость. Впрочем, Нолофинвэ был очень осторожен и не показывался никому по пути. Возможность встречи с незнакомцами и даже с друзьями по-прежнему пугала его.
Если бы он мог встретиться с семьей так, чтобы никто не узнал об этом и чтобы он сам ничего не узнал о Тирионе, Нолофинвэ предпочел бы сделать именно это. Он чувствовал себя сейчас слишком хрупким, чтобы снова сталкиваться с проблемами и волнениями народа нолдор. И был почти благодарен отцу, что долго еще не сможет войти в Тирион.
Однако теперь он, конечно, получит новости, от этого никуда не деться. И что это будут за новости? Впервые Нолофинвэ по-настоящему глубоко, глубже простого беспокойства, задумался, как могли развиваться события в Тирионе, после того как он устранился из них. Варианты выходили один мрачнее другого. И под конец к лугу Нолофинвэ уже бежал, почти ожидая, что в условленном месте никого не окажется.
Но они были там, все: Анайрэ, Финдекано, Турукано, Аракано и Арэльдэ. Такие же, как всегда, и будто бы другие, потому что он так долго их не видел... Нолофинвэ несколько мгновений просто смотрел. Они, почувствовав его взгляд, заметили его, бросились навстречу.
— Айя, отец!
Эти голоса были слаще птичьего щебета, слаще музыки.
Анайрэ не сказала ничего, но первой достигла Нолофинвэ и стиснула его в объятиях так крепко, что никто в целом мире сейчас не мог бы разъединить их. Нолофинвэ ответил ей тем же. Тут уж рядом оказались и дети.
Трое младших старались держаться храбро и не давать воли слезам, как сам Нолофинвэ. Правда, ни он, ни они не добились в этом заметного успеха. А Финдекано, как Анайрэ, решил, что это дело бесполезное, и плакал, не скрываясь.
Прошло немало времени, прежде чем все, наконец, успокоились немного и уселись подле друг друга прямо в высокой траве.
Нолофинвэ был бы не против просто сидеть вот так до нового Смешения Света и еще в сто раз дольше. Обнимать жену и дочку. Улыбаться, когда сыновья наперебой стараются, будто бы случайно, коснуться его. Смотреть на них на всех. Не говорить ни о чем важном. Только о белках и других созданиях, с которыми он свел более-менее близкое знакомство в последние сто сорок четыре дня.
Но спросить все-таки надо было. В конце концов, мир с его проблемами не перестанет существовать, только потому, что он, Нолофинвэ, сделает вид, что ничего не знает об этом и не хочет знать.
Нолофинвэ закончил рассказ про лису, утащившую у него уже ощипанного вальдшнепа, и глубоко вздохнул, собираясь, наконец, задать вопрос. Но Турукано заговорил раньше.
— Хорошо, что мы угадали! — воскликнул он вдруг, обращаясь ко всем, с видом эльда, который внезапно вспомнил что-то.
Нолофинвэ обвел родных вопросительным взглядом.
— Угадали, что ты живешь где-то в дикой местности, — пояснил Турукано, тем временем открывая свою сумку. — Так что по свежему мясу вряд ли скучаешь, — продолжал он. — И мы придумали другое угощение.
От объемного свертка, который он вынул, шел дивный аромат свежей выпечки, что заставило Нолофинвэ ненадолго выбросить из головы все неприятные мысли. Он не понимал, как соскучился по этому запаху. И сомневался, что помнит вкус.
Аракано и Арэльдэ расстелили на траве отрез чистого полотна и разложили на нем еду.
— Коймас есть тоже, — сказал Турукано. — Но его мы оставим тебе, на потом. Бабушка сказала, пригодится.
— Да, — кивнул Нолофинвэ и помолчал мгновение, чтобы справиться со слезами, которые опять отчего-то навернулись на глаза.
— А у меня, — громко и жизнерадостно, может быть, самую чуточку слишком, вмешался Финдекано. — Есть вот что.
И он достал из собственной сумки здоровенную копченую рыбину.
— От дяди Арафинвэ, — объяснил он, как будто могли быть какие-то сомнения. — И вот еще.
"Еще" было небольшим холщевым мешочком, в котором явно лежали части чего-то, хотя деревянные или металлические так, на взгляд, определить было нельзя.
— Что там? — спросил Нолофинвэ почти настороженно.
— Честно, понятия не имею, — ответил Финдекано. — Но дядя сказал, ты умеешь пользоваться этой штукой, он тебя учил, и вообще все очень просто... — тут Финдекано широко улыбнулся. — У меня от его рассказа осталось впечатление, что она сама ловит рыбу, хотя это вряд ли возможно.
Нолофинвэ тоже улыбнулся, но улыбка быстро погасла.
— Я даже не знаю, могу ли... — начал он.
— Дядя сказал, чтобы ты брал и не думал отказываться, — перебил его Финдекано. — Рыбалка, в конце концов, та же охота, только веселее, ну, это он так думает, не я, — тут Финдекано подмигнул отцу. — А еще сказал, что, если не возьмешь, он разыщет тебя, где бы ты ни был, и такое тебе устроит, никакой приговор не поможет.
Нолофинвэ не мог не рассмеяться.
— Сдаюсь, придется брать, — сказал он и сразу спрятал в свою дорожную сумку и мешочек, и аккуратно упакованный запас коймаса. Потом взял сдобную булочку, поднес к лицу, понюхал... откусил кусочек, медленно прожевал... таким же образом доел всю булочку до конца. Взял следующую и, вертя ее в руках, наконец, спросил:
— Как дела дома?
Первым ответил ему опять Турукано:
— Если ты имеешь в виду у нас дома, то все в порядке. А если вообще дома, то...
— Дедушка пожинает плоды своего собственного безумия, — заключил Финдекано.
Нолофинвэ почувствовал, как кровь в жилах замерзает.

[Гость]

— Что, был мятеж? — с ужасом спросил он.
— Нет, нет! — перебивая друг друга, закричали сыновья.
— Не было никакого мятежа, — твердо заверила Нолофинвэ Анайрэ. — Можешь быть спокоен.
— Хотя к нам действительно приходили раз или два, — с усмешкой начал Финдекано.
— ... или двадцать, — тихо, но ехидно добавила Арэльдэ.
— ...с предложением его возглавить, чтобы ты мог вернуться домой, — продолжал Финдекано.
— И мы почти соблазнились, — вступил Аракано.
— Это вы почти соблазнились, я нет, — возразил Турукано.
Нолофинвэ слушал, онемев от изумления.
— Дети! Это не повод для шуток, — оборвала странный обмен репликами Анайрэ.
Все четверо пристыженно потупились. Потом за всех сказал Финдекано:
— О, мы увлеклись немного, простите. Конечно, никто не соблазнялся. — И добавил, почти с обидой: — Даже если бы кому-то из нас такая идея могла понравиться, мы все равно знали бы, что ты, пап, не будешь рад. Зря ты так побледнел. Мы, на самом деле, хорошо соображаем, по крайней мере, иногда.
— Финьо, — мягко начал Нолофинвэ. — Я просто...
Но тот только махнул рукой и улыбнулся.
— Ничего.
На несколько мгновений повисло не вполне удобное молчание, которое нарушил Турукано.
— В общем, никто не захватил дедушкину корону, — сказал он. — Хотя я думал, Феанаро собирается сделать это.
— Я тоже, — вставил Аракано.
— И я, — встрепенулась Арэльдэ.
Финдекано только кивнул. И все они посмотрели на Нолофинвэ.
— Я был уверен, что Феанаро не станет так поступать, — сказал он, вспомнил некоторые свои мысли по дороге на эту встречу и поправился: — Почти уверен.
— Но ты не был там в то время, в начале, — возразил Турукано.
— Да, — поддержал его Аракано.
— Вы так говорите, будто он нарочно! — тут же обиделась за отца Арэльдэ.
— Да нет же! — воскликнул Аракано. — Отец, мы вовсе не это...
— Я знаю, знаю, — поспешил успокоить его Нолофинвэ. — Продолжайте. Так что было в начале моего, — он помедлил мгновение, — и Феанаро, изгнания?
— Его сыновья все время куда-то исчезали из города, — сказал Турукано с возмущением, поймал взгляд Финдекано и чуть спокойнее продолжал: — Сыновья Феанаро, я имею в виду. Все время. Не все сразу, конечно. А так, то одни, то другие. Они нарушали условия приговора, постоянно. С первого дня нарушали.
В голосе опять прорвалось возмущение, Турукано поморщился, досадливо махнул рукой и замолчал.
— И поэтому мы думали, что они что-то готовят, — продолжил за брата Финдекано. — Ждали, что это будет. Планировали, как мы станем этому противостоять и, — он усмехнулся горько, — что будем делать, если противостоять этому не получится. Но Феанаро так и не появился. И ничего не произошло. Я думаю, и не произойдет, потому что — все мы знаем Феанаро — если бы он хотел что-то сделать, то сделал бы уже тысячу раз. А он ничем не дает о себе знать.
— Да к тому же, — заговорил Аракано. — Его сыновья больше никуда не ездят. То есть никуда вообще, даже в свои обычные исследовательские поездки, и сегодня они тоже никуда не поехали.
— Они могли выехать позже, после нас, — заметил Турукано.
— Не было никаких приготовлений к поездке, — покачал головой Аракано. — Я знаю это вполне точно. И судя по тому, как они ведут себя в последнее время, — Аракано задумчиво закусил губу на мгновение. — Похоже, как будто они боятся встретить кого-то.
— Глупости, — решительно возразила Арэльдэ. — Кого им бояться?
Нолофинвэ вздохнул.
— Возможно, Феанаро, — предположил он.
Все посмотрели на него с явным недоумением.
— Если они были достаточно глупы, чтобы убеждать его возглавить мятеж против нашего отца, он может быть сейчас очень сердит на них, — объяснил Нолофинвэ.
— Ну, он особенно не обращал внимания на дедушку в последнее время, когда призывал всех идти обратно в Эндорэ и все такое, — осторожно заметил Финдекано.
Нолофинвэ покачал головой.
— Не обращать внимания — одно дело, а навредить — совсем другое, — сказал он.
— Но ведь не обязательно было бы вредить ему, — чуть нахмурился Аракано. — Можно было просто...
— Просто что? — резко спросил Нолофинвэ. — Отобрать у него народ, которым он правил столько лет, город, который он построил, и семью также, потому что пережить такое не могла бы никакая любовь? И не навредить? Как! — в конце Нолофинвэ уже кричал.
Аракано вздрогнул.
— Я не думал об этом так подробно, — признал он.
Нолофинвэ перевел дух и не стал больше ничего говорить.
— Но сыновья Феанаро все еще могли бы попытаться сделать это, даже без Феанаро, — тихо произнес Турукано.
— Зачем? — удивился Финдекано.
— Я не рискнул бы предположить, что кто-то из наших кузенов "хорошо соображает", как ты говоришь, — ответил Турукано.
При этих словах Финдекано и Арэльдэ оба вскинулись, готовые, по старой памяти, возразить, но остановились.
— И сейчас они очень злятся на дедушку, — продолжал Турукано.
— Мы тоже, — напомнил Финдекано.
— Да, — согласился Турукано. — Но в нас-то я могу быть уверен!
Его слова вызвали общий смех, к которому и сам он охотно присоединился.
— Между прочим, они тоже могли бы уже дюжину раз попробовать, — заметила Арэльдэ, когда все отсмеялись.
— И мне кажется, только попробовать они и могли бы, — добавил Аракано. — Без Феанаро у них ничего не выйдет.
— Может и так, — сказал Турукано. — Тогда, в худшем случае, дедушка выставит из города и их.
— И у него останется еще меньше родственников, которых он мог бы видеть, — хмыкнул Финдекано. — Хотя, учитывая, что никто из семьи с ним не разговаривает, он мог бы с таким же успехом не иметь родных вообще. Конечно, кроме бабушки.
— Еще дядя Арафинвэ, — подсказал Турукано.
— Дядя почти все время в Альквалондэ, — ответил Финдекано. — Не считается.
— А тетя Лалвенде? — спросил вдруг Аракано с лукавой улыбкой.
— "Кричать на кого-то" еще не значит "говорить с кем-то", - преувеличенно терпеливо отозвался Финдекано.
— Стойте! — вмешался Нолофинвэ. — Ваша тетя кричит на дедушку?
Странно было слышать такое, особенно о Лалвенде.
— О, да, — ответил Финдекано. — Примерно раз в две дюжины дней или около того все жители Тириона и, я думаю, все жители Альквалондэ, включая тех, кто находится на расстоянии нескольких миль от берега, могут слышать, что именно она думает об этой истории с изгнанием.
Нолофинвэ закрыл глаза и покачал головой. Лалвенде! Милая, дорогая маленькая сестренка, всегда готовая неустрашимо броситься на его защиту.
— И что отвечает отец? — спросил Нолофинвэ.
Арэльдэ фыркнула.
— Ничего, — ответила она. — Он только слушает и молчит. Все время. На самом деле, именно поэтому с ним все перестали разговаривать. Без толку.
Нолофинвэ почувствовал, как по спине побежал холодок. Он думал, что у отца могут быть неприятности из-за всего этого, но не ожидал неприятностей такого рода.
— Все, кроме бабушки, — повторил Финдекано, прежде чем Нолофинвэ мог что-то сказать. — Не понимаю ее. Она должна быть сердита больше всех. Но она все ему прощает. Все. Разве так можно!
— Я тоже не понимаю, — отозвалась Арэльдэ. — На ее месте я не стала бы скрывать своего отношения к этому делу.
— А на своем скрываешь? — поднял брови Аракано.
— Ты знаешь, что я имею в виду, — отмахнулась Арэльдэ.
— По-моему, как раз перед ней он чувствует себя очень виноватым, — заметил Турукано.
— Я такого не замечал, — возразил Финдекано.
— Вот женишься и станешь замечать, — пообещал Турукано.
— Поверю на слово, — ответил Финдекано.
— Кстати, отец, тебе привет от Эленвэ, — вспомнил Турукано.
Нолофинвэ улыбнулся и кивнул, собираясь спросить, как поживает его невестка. Но Турукано уже говорил дальше:
— Так вот, перед ней он чувствует себя виноватым, и, возможно, даже предпочел бы, чтобы она кричала на него или не говорила с ним. Может быть, бабушка это знает и именно поэтому...
— О, нет, — вдруг горячо перебил брата Финдекано. — Только не это! Я лично предпочитаю думать, что она терпелива и ласкова с ним, даже если он не заслуживает этого, потому что любит его и потому что на свете нет никого добрее и терпеливее нее. А не что она делает это нарочно, чтобы так наказать его за его ошибки. В конце концов, бабушка бывает терпелива и ласкова со мной, когда я не заслуживаю этого тоже, и я не хочу каждый раз думать, не означает ли это, что она безумно разгневана, — заключил он и посмотрел на отца. — Кажется, я где-то опроверг сам себя?
— Не переживай, — ответил Нолофинвэ. — В твои годы со мной такое тоже случалось. Да и сейчас иногда случается, — признался он. — Хотя не уверен, может ли это тебя утешить.
— Да! — улыбнулся Финдекано.
— Отлично! — Нолофинвэ тоже улыбнулся. — Но должен заметить, что все, о чем вы только что рассказали, довольно жестоко по отношению к вашему дедушке, и...
— Ну вот, — вздохнул Турукано. — Нашелся еще кто-то, кто готов простить ему все и сразу. Я так и знал.
— Все это знали, — откликнулся Финдекано.
— Но это не значит, что мы должны простить так же легко то, что он сделал с тобой, отец, — сказал Аракано.
Арэльдэ только посмотрела на Нолофинвэ очень решительным и твердым взглядом.
Впрочем, взгляды у всех у них были решительными и твердыми. И хотя Нолофинвэ знал, что должен, по справедливости, попытаться переубедить их, сердце щемило от нежности. От радости, что они так любят его. И он только склонил голову, пряча не совсем подобающую случаю улыбку.
— Отец! — откинул его Финдекано.

[Гость]

Нолофинвэ посмотрел на старшего сына.
— А как ты вообще узнал про мятеж? — спросил Финдекано.
— Ко мне тоже приходили с предложением возглавить его, — ответил Нолофинвэ. — Но только один раз. Больше я не дал им такого шанса.
— О, — сказал на это Финдекано. — А нам постоянно твердили, что не смогли тебя разыскать, чтобы спросить, потому мы и думали, что ты живешь где-то далеко от любых эльдар.
— Как видишь, не совсем правда и не совсем неправда, — невесело усмехнулся Нолофинвэ.
Но на душе у него стало легче. Даже, пожалуй, совсем легко. Впервые с той злополучной встречи на дороге.
Он вдруг вспомнил о булочке, которую во все время разговора продолжал держать в руках, и с наслаждением отправил ее в рот целиком. Тут же все, как по команде, обратили внимание на еду. Напряженная беседа разожгла голод, и его явно стоило утолить.
А еще стоило поговорить о чем-нибудь более приятным. На этом, не сговариваясь, сошлись все, так что разговор перетек к более безопасным и легким темам. Нолофинвэ в нем участвовал мало. Он наслаждался присутствием родных и в то же время чувствовал себя утомленным обилием впечатлений, как ребенок. Он почти дремал, растянувшись около Анайрэ.
Пока Турукано вдруг не подскочил, не засобирался куда-то и не потянул с собой братьев и сестру, говоря на ходу:
— Мне надо вам кое-что рассказать.
— С ума сошел! — возмутилась Арэльдэ. — Потом расскажешь, а сейчас времени осталось мало.
Она была права. Следующее Смешение Света неумолимо приближалось.
— Нет, сейчас, — упрямо возразил Турукано.
Финдекано вопросительно посмотрел на брата и внезапно поддержал его:
— Да, сейчас!
Вдвоем они повели куда-то Аракано и Арэльдэ, которые продолжали возмущаться на ходу.
— Что случилось? — забеспокоился Нолофинвэ.
Анайрэ покачала головой с улыбкой.
— Кажется, Турукано решил дать нам немного времени вдвоем, — сказала она.
— В самом деле, — прошептал Нолофинвэ и умолк, не глядя на жену, собираясь с силами. А потом решительно поднял на нее глаза и спросил: — Ты сердишься на меня? За то, что я сделал на суде?
— Нет, — без раздумий ответила Анайрэ и продолжала, с каждым словом все более горячо: — Там, на суде, был тот же эльда, за которого я когда-то выходила замуж: самый благородный, самый смелый, самый великодушный. Любой, у кого есть глаза, мог увидеть, что его достоинства не померкли, а сила духа не стала меньше, несмотря на смуту, обиды и потрясения. И хотя я любила бы его в любом случае, — при этих словах Анайрэ протянула руку и нежно погладила пальцами лицо Нолофинвэ, от виска до подбородка. — Сейчас было бы особенно глупо сердиться на него именно за то, что когда-то пленило мое сердце так быстро и невозвратно.
Нолофинвэ поймал ее руку и поцеловал кончики пальцев.
— Сомневаюсь, что этот эльда когда-либо обладал такими достоинствами, — сказал он, особенно выделяя слово «такими».
— А я всегда их видела и сейчас вижу, — ответила Анайрэ и упрямо тряхнула головой, очень похоже на Арэльдэ.
— Ну что ж, — вздохнул с притворной скорбью Нолофинвэ. — Тогда мне остается только попытаться соответствовать. — И добавил полностью серьезно: — Возможно, я сумею однажды.
Анайрэ хотела еще что-то сказать, может быть, возразить ему, но он помешал ей заговорить, быстро потянув к себе. Анайрэ вскрикнула, удивленно и радостно. И в следующий момент высокая некошеная трава полностью скрыла их обоих.

Продолжение следует...

Но следует оно, кажется, уже в новом году, в этом не успеваю закончить

[naurtinniell]

Бедный Финвэ, снова на него все шишки валятся(((
Хотя тут не поспоришь, сам виноват, надо было воспитывать раньше.

А Ноло с семьёй - это очень-очень мило, и смешно, и серьёзно. Турукано чудесный, абсолютно. И остальные.

[Гость]

Ух, сколько всего интересного! Какая милая семейка ))
Буду ждать продолжение!

[Гость]

Бедный Финвэ, снова на него все шишки валятся(((

naurtinniell, ага((( Наверное, физиономия судьба у него такая)))

Хотя тут не поспоришь, сам виноват, надо было воспитывать раньше.

Все обидились на него не за это)

А Ноло с семьёй - это очень-очень мило, и смешно, и серьёзно. Турукано чудесный, абсолютно. И остальные.

Рада слышать, я старалась.

Спасибо за отзыв!

Ух, сколько всего интересного! Какая милая семейка ))
Буду ждать продолжение!

Гость, спасибо!

Я очень рада, что герои понравились, и надеюсь, что и дальше будет интересно.

Автор

[naurtinniell]

Все обидились на него не за это)
Само собой, но есть за что на него валить шишки)

[Гость]

Очень интересное продолжение. А я заметила, как хорошо Нолофинвэ знает и понимает брата, лучше остальных, лучше Феанарионов. У них на самом деле есть много общего, хотя бы любовь к отцу и желание творить. И Финдекано очень милый, когда говорит о Индис. А Турукано, мне кажется, немного раскрыл нам, как ведет себя Эленвэ, когда сердится на супруга)

Бедняги Феанорионы огребли от папы, горячие слишком. Теперь даже случайных встреч боятся.

[Норлин Илонвэ]

Милота) Семейство прелестное, Турукано как воплощение разумности и подозрительности)
Процессы в Тирионе занятные, интересно, как будут развиваться дальше.
Спасибо!

Ждем продолжения и все-таки репортаж с севера в Новом году

[Гость]

Очень интересное продолжение.

Гость, спасибо!

А я заметила, как хорошо Нолофинвэ знает и понимает брата, лучше остальных, лучше Феанарионов.



И Финдекано очень милый, когда говорит о Индис.

Приятно слышать)

А Турукано, мне кажется, немного раскрыл нам, как ведет себя Эленвэ, когда сердится на супруга)

Неа, он теоретизирует)))

Бедняги Феанорионы огребли от папы, горячие слишком. Теперь даже случайных встреч боятся.

Да вообще

Милота) Семейство прелестное

Норлин Илонвэ, спасибо! Я рада, что этот фрагмент вам, похоже, больше по душе)))

Турукано как воплощение разумности и подозрительности)

Ага)

Ждем продолжения и все-таки репортаж с севера в Новом году

Постараюсь не затягивать

Автор

[Гость]

Милый автор, попроси эту юную четвергу перестать игнорировать дедушку, ведь Нолофинвэ не винит его. А иначе к концу шестого года Финвэ окажется в гостях у первой супруги.

И всех с новым годом, интересных и нешаблонных идей, вежливых комментаторов и хорошего настроения